— Кстати, а какой подарок хотела бы получить ты?

— Лошадь.

— А где ты ее поставишь?

— Не знаю. Но мне хочется иметь лошадь.

— Знаешь, сколько она стоит?

— К сожалению, знаю.

Они попрощались.

На Кунгсхольмсгатан его ждали Гунвальд Ларссон и расследование, которое даже при всем желании нельзя было назвать профессиональным. Хаммар был настолько тактичен, что не далее как вчера сказал об этом.

— А как там с алиби у Туре Ассарссона? — поинтересовался Гунвальд Ларссон.

— Алиби Туре Ассарссона является одним из самых неуязвимых в истории криминалистики, — сказал Мартин Бек. — В тот самый момент он произносил речь в присутствии двадцати пяти человек. И находился в Сёдертелье, в «Стадс-отеле».

— Ага, — печально принял к сведению Гунвальд Ларссон.

— Кроме того, с твоего позволения, выглядит не очень логичным предположение, будто бы Эста Ассарссон не заметил родного брата, садящегося в автобус с автоматом под плащом.

— Кстати, насчет плаща, — сказал Гунвальд Ларссон. — Он должен был быть очень просторным, если под ним удалось спрятать тридцать седьмую модель «суоми». Скорее всего, автомат лежал в чемоданчике.

— Тут ты прав.

— Да, иногда и я бываю прав.

— Нам просто повезло, — сказал Мартин Бек, — что вчера вечером ты оказался прав. В противном случае хорошо бы мы сейчас выглядели. — Он ткнул в сторону собеседника сигаретой и добавил: — Но в один прекрасный день, Гунвальд, ты влипнешь в нехорошую историю.

— Не думаю, — ответил Ларссон и, тяжело ступая, вышел из кабинета. В дверях он столкнулся с Кольбергом, который торопливо уступил ему дорогу и, обернувшись на широкие плечи Ларссона, спросил:

— Ну, как наш живой таран? Раздосадован?

Мартин Бек кивнул. Кольберг подошел к окну.

— Черт бы побрал все это, — вздохнул он.

— Она по-прежнему живет у вас?

— Да, — ответил Кольберг. — Но только не говори: «Так, значит, ты устроил себе гарем», потому что герр Ларссон уже так высказался.

Мартин Бек чихнул.

— Будь здоров, — сказал Кольберг. — Я еле сдержался, чтобы не выбросить его в окно.

Мартин Бек подумал, что Кольберг, наверное, один из немногих, кто способен на что-либо подобное.

— Спасибо, — сказал он.

— За что?

— Ты ведь сказал: «Будь здоров».

— Верно. Мало кто знает, что нужно благодарить. У меня как-то был такой случай. Один фоторепортер избил свою жену и выгнал ее голую на мороз, потому что она не поблагодарила его, когда он сказал ей: «Будь здорова». Это было в канун Нового года. Конечно, он был пьян. — Кольберг немного помолчал, а потом медленно сказал: — Из нее больше ничего не вытянешь. Я имею в виду Осу.

— Мы уже знаем, чем занимался Стенстрём, — сказал Мартин Бек.

Кольберг с изумлением уставился на него.

— Знаете?

— Да. Он занимался убийством Тересы. Это совершенно ясно.

— Тересы?

— Да. Тебе не приходило в голову?

— Нет, — сказал Кольберг. — Не приходило, хотя я просмотрел все дела за последние десять лет. Почему ты ничего мне не говорил?

Мартин Бек задумчиво смотрел на него, грызя кончик авторучки. Они думали об одном и том же. Кольберг выразил их мысли словами:

— Видно, не все можно передать с помощью телепатии.

— Вот именно, — отозвался Мартин Бек. — Кроме того, дело об убийстве Тересы — шестнадцатилетней давности. И ты никогда не участвовал в том расследовании. По-моему, единственный, кто его помнит, — это Эк.

— А ты уже изучил дело?

— Нет. Только перелистал. Там две тысячи страниц протоколов. Все документы находятся на Вестберга-алле. Едем туда?

— Да. Нужно освежить это дело в памяти.

В машине Мартин Бек сказал:

— Ты все-таки, наверное, помнишь суть дела, чтобы понять, почему Стенстрём занялся именно Тересой?

— Да, — кивнул Кольберг. — Потому что оно было самым трудным из всех, которыми он мог заняться.

— Да. Оно было самым запутанным и необъяснимым. Он хотел показать всем, на что способен.

— И позволил застрелить себя, — бросил Кольберг. — О черт! Какая же между этими делами связь?

Мартин Бек не ответил, и больше они уже не разговаривали. Только после того, как они приехали на Вестберга-алле, остановились перед зданием полиции и вышли под снег с дождем, Кольберг сказал:

— А можно ли раскрыть дело Тересы? Теперь, через столько лет?

— Мне это трудно себе представить, — ответил Мартин Бек.

Пыхтя и вяло, без всякой системы Кольберг просматривал ворох подшитых рапортов.

— Наверное, понадобится неделя, чтобы все это разобрать, — сказал он.

— Как минимум. Главные обстоятельства тебе известны?

— Нет. Даже в общих чертах.

— Здесь где-то имеется резюме. Впрочем, я сам вкратце расскажу тебе об этом деле.

Кольберг выразил согласие. Мартин Бек, роясь в бумагах, сказал:

— Данные ясные и однозначные. Очень простые. В этом-то и состоит сложность.

— Начинай, — поторопил его Кольберг.

— Утром десятого июня одна тысяча девятьсот пятьдесят первого года — другими словами, более шестнадцати лет назад — один человек, искавший потерявшегося кота, обнаружил в кустах на Стадсхагсвеген в Кунгсхольмене труп женщины. Она была голая, лежала на животе с вытянутыми вдоль туловища руками. Вскрытие показало, что ее задушили приблизительно пять дней назад. Тело хорошо сохранилось: вероятно, находилось в морозильнике. Характер преступления был однозначно ясен: убийство на сексуальной почве. Однако из-за того, что прошло много времени, при вскрытии не удалось установить со всей определенностью, была ли она изнасилована.

— Что, как правило, предшествует убийству на сексуальной почве.

— Да. С другой стороны, результаты осмотра места происшествия указывали на то, что труп мог пролежать там максимум двенадцать часов. Потом это подтвердил свидетель, который накануне вечером проходил мимо этого места и не мог не заметить трупа, если бы он там находился. Затем нашли нитки и обрывки материи, говорившие о том, что труп перевозили завернутым в серое одеяло. Стало ясно, что убийство произошло в другом месте, а в кусты его подбросили позже. Причем не потрудившись прикрыть тело мхом или ветками. В общем-то, это все… Хотя нет, есть еще две особенности. Перед смертью она в течение многих часов ничего не ела. Никаких следов убийцы, как то: отпечатки пальцев и тому подобное, — не обнаружено. — Мартин Бек перевернул страницу и просмотрел машинописный текст. — Убитую женщину опознали еще в первый день. Это была Тереса Камарайо, двадцати шести лет, родом из Португалии. Она приехала в Швецию в тысяча девятьсот сорок пятом году и в том же году вышла замуж за своего земляка Энрике Камарайо. Он был на два года старше ее и служил радистом в торговом флоте; сойдя на берег, он стал радиотехником. Тереса Камарайо была родом из Лиссабона и, по данным португальской полиции, из зажиточной семьи, пользовавшейся славой ревностных католиков. Верхний слой среднего класса. Она приехала сюда на учебу, которую решила ненадолго отложить из-за войны. Однако учиться не стала, а вместо этого вышла замуж за Энрике Камарайо, с которым здесь и познакомилась. Детей у них не было. Материально обеспечены были неплохо. Жили на Торсгатан.