Легкость, с которой город оказался в его руках, смутила Абд Умара: он предполагал, что в первой же сабельной рубке в голове у него прояснится и он поймет, какие шаги предпринять, но, когда горожане отказались драться и встретили их с покорностью тяглового скота, он был сбит с толку и растерян так же, как и его люди. Но когда его конь испуганно заржал при виде такого количества людей, он вспомнил указания Корана и крикнул одному из своих лейтенантов:

– Да преклонят они головы, черт побери!

И араб, который говорил по-гречески, спешившись, приказал и евреям и христианам, чтобы они, как гласит Коран, опустились на колени, склонили головы и, положив ладони на землю, приняли унизительную позу, свойственную только рабам.

И все четыре конгрегации христианской церкви, подчинившись приказу, распростерлись в пыли, и обе еврейские группы сделали то же самое – Аарон стоял на коленях в одной, а Шимрит в другой, – чтобы арабские воины могли ходить меж них, собирая деньги, которые преподносились как символ покорности. И когда дань положили у его ног, Абд Умар – пустив в ход греческий язык, который выучил, когда торговал в Дамаске, – объявил этим двум группам:

– Аллах рад нашей мирной встрече. Мы и дальше всегда будем жить в мире. Вы, народ Книги, можете встать и без страха предстать передо мной. – Когда это было сделано, он обратился с простым предложением, с помощью которого последователи Магомета, завершив первую волну кровавой бойни, приступали к управлению завоеванными территориями: – Сдайте ваше оружие. Все греки и другие грабители должны покинуть страну, но остальные могут остаться и отправлять свою религию. Будете платить скромный налог, а мы обеспечим вам надежную защиту. Или же вы предпочтете принять ислам и стать полноправными членами нашей общины, в которой у вас будут те же права, что и у всех нас. – И, сказав эти слова, он застыл в ожидании.

В этот напряженный момент христианин Никанор, сторонник византийской церкви и теории, что у Иисуса Христа было две натуры, крикнул:

– А вы принимаете Иисуса Христа?

– В нашем Коране его почитают как великого пророка, – ответил Абд Умар, и христианин распростерся на земле, воскликнув: «Я принимаю ислам!», но, когда он сделал это, один из византийских священнослужителей вышел вперед, чтобы остановить его. Сверкнула сабля, и большой палец священника отлетел в сторону. С той же легкостью могла слететь с плеч его голова, и все оценили этот акт милосердия.

– В то мгновение, когда этот человек сказал «Я принимаю ислам», – холодно объяснил Абд Умар, – он стал одним из нас, и любому из вас запрещается осуждать веру, которую он избрал. Кто еще избирает Пророка?

И многие, на удивление многие вышли вперед, чтобы принять веру завоевателей, но египтяне, которые придерживались убеждения, что у Христа было только одно тело, а Мария была Матерью Божией, обступили Абд Умара, и маленький лохматый священник спросил от их имени:

– Ты говорил правду, когда сказал, что если мы будем подчиняться вашим законам, то сможем придерживаться нашей религии?

Солдат, который отрубил палец византийскому священнику, оскорбился таким подозрением в нечестности и был готов нанести удар египтянину, но Абд Умар остановил его:

– Понять правду нелегко, и вы правы, что пытаетесь разобраться. Но я не кривил душой. Вы будете свободны жить так, как хотите.

Египетский священник склонил голову и смело сказал:

– Сын Аллаха, мы, пришельцы из Египта, готовы платить ваши налоги и содержать нашу маленькую церковь.

– Быть по сему, – объявил Абд Умар. Затем он обратился к христианам: – Вы будете в мире жить рядом с нами, и я смогу защитить вас, как только что обещал. Вы не должны отвергать ваших соплеменников, если кто-то из них захочет присоединиться к нам. У вас не будет права ездить верхом на конях и верблюдах, но вам разрешено пользоваться ослами и мулами. Вам нельзя строить ни церкви, ни здания, которые будут выше наших. А также возводить церкви кроме тех, которые уже существуют. – Он остановился. – Я не вижу детей.

– Они спрятаны, – объяснил египетский священник.

– Приведите их сюда, – потребовал Абд Умар, и испуганные матери рассыпались по городу, вытаскивая своих отпрысков из убежищ.

Когда все малыши оказались в сборе, Абд Умар сказал по-гречески:

– А теперь пусть каждый ребенок подойдет к своим единокровным родителям, и пусть отцы и матери подтвердят, что он плоть от плоти и кровь от крови их. – Дети разбежались по рукам матерей, которые страстно обнимали их, но примерно четырнадцать детей остались стоять в одиночестве – это были сироты города.

Спрыгнув с седла, Абд Умар подошел к ним с такой теплотой, словно они были его сыновьями и дочерьми. У каждого он спросил: «Где твой отец?», и, когда никто не смог ответить, он сказал:

– С этой минуты все они – дети Аллаха, потому что Магомет сказал, что все дети рождены в нашей вере. И лишь родители сбили их с пути. – Он поцеловал каждого из детей, одного за другим, и отныне они стали его детьми.

Последний ребенок, которого он обнял, был евреем, с еврейским именем, и Абд Умар спросил:

– Где евреи этого города? Что они решили?

Вперед вышел растерянный ребе и сказал, что евреи выражают покорность. Они будут платить налоги, но хотят придерживаться своей веры. На что Абд Умар спросил:

– Кто из вас хочет присоединиться к нам? – Молчание. – Меня воспитал еврей. Бен Хадад из Медины, купец. Я принес вам новую и лучшую веру. Так неужели никто не примет ее? – Снова молчание. Он больше ничего не сказал, потому что Абд Умар и не ждал от евреев, что они обратятся в ислам, но, готовясь снова сесть в седло, он заметил, что еврейская женщина, красивее всех остальных, вроде сделала движение, словно собираясь присоединиться к завоевателям. Но если и так, то ее намерение было пресечено раввином, который властно посмотрел на нее, и она не проронила ни слова. Если бы солдат увидел такое откровенное вмешательство, он бы убил раввина, но Абд Умар, надеясь избежать кровопролития, только подумал: «С этой проблемой мы разберемся потом».

Сидя в седле, он отдал ряд коротких приказов, заставив священников собрать вокруг себя всех своих прихожан; точно так же и раввин собрал евреев. Когда все разобрались по общинам, он подъехал к небольшой группе язычников, которые держались в стороне, и крикнул:

– Вот вы – и каждый из вас! Вы не принадлежите к народу Книги?

Язычники продолжали хранить мрачное молчание. Кто-то с вызовом смотрел на раба, а кто-то не отрывал глаз от земли. Подъехав к первому из них, Абд Умар спросил:

– А ты, готов ли ты тут же на месте принять ислам?

Человек замялся, но, содрогнувшись, ответил, что останется верным персидским богам огня. Прежде чем он успел закончить предложение, огнепоклонник получил смертельный удар из-за спины: острый клинок могучим ударом снес ему голову, которая, не успело тело опуститься на землю, отлетела в сторону.