под управлением единомышленника их князя Львова. Итак, новые справщики церковных книг, отличавшиеся крайним невежеством, не только портили книги, печатая их с неверных, искаженных рукописей, о сличении которых и не думали они, но и вносили в книги свои собственные заблуждения. Учение свое о сложении перстов в крестном знамении они подтверждали мнимым сказанием блаженного Феодорита о перстосложении Мелетиевом, присоединив собственное толкование 47 в так называемой Кирилловой книге (изд. 1644 г.), в предисловии к Следованной Псалтири (изд. 1647 г.), также в Книге о единой вере (изд. 1648 г.) и в малом Катехизисе (изд. 1649 г.). Каждая из этих книг печаталась в числе 1200 экземпляров, все они разносили заблуждения по всем краям Русской земли. При таком своеволии в издании богослужебных книг происходили беспорядки и несогласия в самом совершении Богослужения. Порча церковных книг дошла до высшей степени и была тем прискорбнее и безотраднее, что производилась явно, утверждаясь, по-видимому, на законных основаниях.

Еще в сане архимандрита Новоспасского Никон смотрел со скорбью на невнимание к устроению церковному со стороны дряхлого и немощного Патриарха Иосифа. В 1649 году прибыл в Москву Иерусалимский Патриарх Паисий. Святитель, конечно, скоро заметил несогласие в Богослужении Русской Церкви с Церковью Греческой, и из всех окружавших его скорее всего он мог разделить наблюдения и мысли свои с Никоном, который сам так живо сочувствовал этому делу. Неудивительно, что на благоговейного к святыне Никона глубоко подействовали неоднократные беседы греческого святителя о некоторых разностях в совершении обрядов Русской Церкви с Греческой. При беседах с царем Никон не замедлил передать ему замечания Паисия и собственные свои планы. Следствием было отправление на восток Арсения Суханова 48. К движению благочестивой ревности пришло на помощь новое побуждение. Со святой горы Афонской пришло известие, что там явился некто из сербов, иеромонах Дамаскин, учивший открыто, что каждому христианину нужно креститься двумя, а не тремя перстами. Отцы афонских монастырей по благословению Цареградского Патриарха Парфения, присланному им письменно, составили Собор, призвали на оный к ответу самого Дамаскина и «книгу русскую (вероятно, нашу Следованную Псалтирь) 49 у него взяли, а в ней тако написано, якоже той учаще, и тую книгу соборне сожгоша; а тако творящих и учащих анафеме предаша». Собор Святогорский утвердил совершать крестное знамение непременно тремя первыми перстами.

Это событие навлекло явное подозрение на справщиков печатного двора. Они были удалены, и наблюдение над исправлением книг поручено ученым монахам киевским.

Вступив на престол первосвятительский, Патриарх Никон не замедлил обратить внимание на те же беспорядки в московских церквах, какие исправлял он в прежней своей Новгородской епархии. Кроме того, он был поражен здесь иными, еще более важными разногласиями и неправильностями: так литургию совершали то на семи, то на шести просфорах, употребляя притом просфоры с различными печатями; образ совершения проскомидии во многих церквах был также различен. Вместо того, чтобы для крестного знамения слагать три первых перста и благословлять перстосложением именословным, крестились и благословляли только двумя перстами; неправильно писали святое имя Господа Иисуса; были и другие различия 50. Никон, строгий во всем, касающемся благочестия церковного, не мог смотреть на все это равнодушно и решился ввести то единство в Богослужение, которым все должно быть запечатлено в Церкви. При стремлении к сей цели он еще сильнее убедился в необходимости исправления богослужебных книг. Он увидел, что беспорядки в совершении Богослужения не были только отступлением от чина церковного, излагающегося в богослужебных книгах, но что они вошли и в самый состав этих книг, наполненных разными неисправностями.

Чтобы очевиднее и тверже удостовериться, в каком состоянии были богослужебные книги, Никон обратил внимание на древнее книгохранилище, давно забытое всеми. В продолжение многих дней он рассматривал 51 книгохранилище с тайной и сильно поражавшей душу его мыслью: «Не есть ли что погрешно от православного греческого закона». Страшная мысль эта оправдалась. Прочитав шитый на саккосе Фотия, принесенном из Греции, Символ Веры, Никон увидел несогласие с ним Символа в новопечатных книгах; рассматривал и ин святой литургии и здесь нашел некоторые недостатки и излишества в сравнении с греческим; намеренные и ненамеренные ошибки в переводе, даже немаловажные изменения в мыслях находились и в других книгах. Надобно было положить конец распространению зла. К тому же времени возвратился из путешествия Арсений Суханов. Правда, составленный им отчет о путешествии (Проскинитарий) далеко не отвечал тем целям, каких ожидал от него Никон, ибо Арсений смотрел поверхностно на свое дело и, вовсе не обращая внимания на тогдашнее бедственное состояние христианского Востока, много сообщил известий о Греческой Церкви, представлявших ее не совсем в благоприятном свете; однако же это не препятствовало ему быть и полезным. Между известиями Арсения находилось и следующее: «Греки троят в церквах аллилуия, а в Царьграде знаменуются греки тремя персты».

Увидев столько разногласия между богослужебными книгами и церковными чинами, Никон советовался с царем об уничтожении и исправлении поврежденного. Царь, конечно, готов был предоставить ему полную свободу поступать в сем случае, как ему угодно. Но не так думал сам Патриарх. С одной стороны, взирая с глубоким уважением на предпринимаемое дело, как на дело самой православной веры, Никон не хотел совершать его единолично, своей собственной властью; а с другой – замечая в одних явное нерасположение и предвидя противоборство с их стороны, а в других – не совсем уверенный, он признал за лучшее просить царя о составлении Собора. Эту мысль Патриарх передал царю, основывая притом предложение свое о Соборе на правилах апостолов и Вселенских Соборов, повелевающих быть по временам Соборам для рассуждения о делах церковных. Царь согласился. Причина такого именно образа действования лежала сколько в опытах предшествовавших исправлений, столько и еще более в положении настоящего образа мыслей и отношений современников. На нем председательствовал сам царь, присутствовали Патриарх Никон и многие из пастырей Русской Церкви 52. Заседание Собора открыто было речью Патриарха. Раскрыв, что нет ничего богоугоднее, как присно поучаться в Божественных заповедях и на них твердо основываться, показав, как за целым и чистым хранением сих заповедей постоянно и строго блюли Вселенские Соборы и благочестивые цари, Никон продолжает: «Праведно есть и нам всяку церковных ограждений новизну истребляти, видящим новины всегда виновны бывати церковного смятения же и разлучения, но уставом последовати святых отцов», благоговейно принимать все, что приняли и утвердили святые Соборы, бывшие до сего времени. Следовательно, надобно нововведенные чины церковные, несогласные с древними славянскими и греческими книгами, надлежащим образом исправить. Этого требуют самое дело, священный долг, возложенный на каждого пастыря Церкви, и сама совесть каждого истинного христианина. «На ваше