Теперь дракон следовал за отрядом. Несмотря на свою величину, он вполне помещался: лестницы Нэйта были широкими, потолки – высокими, хотя город и строила низкорослая раса. Там могли пройти и великаны, о чем гномы после появления Бэлгаргарата сильно пожалели. Нападение рэйо придало отряду сил, и теперь они шли без остановок, взбираясь все выше и выше, пока не вернулись в свой первый лагерь. Щиты, одеяла и мешки с едой никуда не делись. Там же решили поесть и передохнуть, но говорить не хотелось никому. Мойя нашла в себе силы потренироваться в стрельбе из лука. В присутствии дракона об опасностях можно было не беспокоиться, и Персефона поняла, что девушке просто очень нравится новое оружие.

Когда все поели, Персефона призвала их продолжить путь. Никому не хотелось испытывать судьбу и снова спать в горе. Дойдя до последней лестницы, Сури с драконом замерли. Персефона остановила отряд и вернулась, чтобы выяснить причину.

– Что случилось?

– Не знаю, – ответила Сури, глядя на дракона, который сел на пол, как раньше делала Минна. – Дальше не идет… Ну же, моя умница, пойдем!

Дракон опустил голову.

Сури смотрела на него, ничего не понимая.

– Он не может идти дальше, – сказала Роан.

– Почему? – спросила Персефона.

Роан кивнула в сторону выхода.

– Мы почти выбрались. Он не может покинуть Нэйт. Сури использовала табличку Древнего. – Она посмотрела на мистика. – Ты там что-нибудь меняла?

Сури покачала головой.

– Только имя.

– Бэлгаргарат тоже не мог выйти.

– Так и есть, – кивнула Брин. – Бэлгаргарат должен был жить вечно, не давая гномам сюда входить. Древний позволил ему бродить по Нэйту и наказывать гномов, однако запретил выходить за пределы горы.

Мойя указала на Мороза, Потопа и Дождя.

– Тогда почему дракон их не съел? Разве он не должен на них накинуться? Ведь он подчиняется тем же правилам.

– Правила относятся к его сущности, а не к действиям. Или же он просто не стал этого делать из-за присутствия Сури, – предположила Брин.

Мороз с досадой потянул себя за бороду.

– Значит, мы уничтожили одно чудовище и тут же создали другое?

– Он не чудовище! – сердито крикнула Сури.

Мороз испуганно отступил.

Персефона напомнила себе, что Сури всего четырнадцать лет, может быть, пятнадцать. Иногда она об этом забывала: ей с трудом верилось, что Сури такая юная. Мистик не выросла ни на дюйм. Физически она оставалась все той же девочкой, которая пришла с ними в Нэйт. Однако во всех прочих отношениях она сильно изменилась. Ее глаза больше не сияли ярким светом. То же самое произошло с Брин. Обе утратили жизнерадостный ореол детской невинности. Перед Персефоной стояли две повзрослевшие девушки, знающие, что за мечты приходится платить. Выживание требует умения смиряться с неудачами, разочарованиями и потерями. Она нисколько не сомневалась, что при необходимости обе будут двигаться дальше, преодолевать трудности и помогать тем, кто рядом. Персефона смотрела на юных женщин и неимоверно ими гордилась.

Сури погладила дракона по носу.

– Он вовсе не чудовище и никогда никого не обидит!

– Он отлично расправился с рэйо, – напомнила Мойя. Заметив пристальный взгляд Сури, девушка добавила: – Я бы на его месте сделала то же самое! Ну, может, я бы его и не съела…

– И что теперь? – спросила Персефона. – Как он станет жить здесь без Сури? И станет ли нападать на гномов, если они попытаются вернуться в Нэйт? Мы ведь не знаем…

– Я знаю. – Сури провела по носу дракона костяшками пальцев. – Он убил рэйо, чтобы спасти меня. Так поступила бы Минна, а у нее никогда не возникало проблем с маленькими человечками.

– Может, лучше сказать ей, чтобы отправлялась вглубь горы? – предположила Персефона. – На всякий случай.

– Нет. – Сури покачала головой, и тут все заметили, что она плачет. – Я не могу оставить его одного… навсегда во тьме. Я с ним так не поступлю! Минна ненавидит одиночество. Я ее не брошу! Я не смогу, просто не смогу!

– Быть с ней ты тоже не сможешь, – со слезами в голосе сказала Брин. – Она-то будет жить вечно, а ты когда-нибудь умрешь. В конце концов, она останется одна.

Сури ее будто не слышала. Она громко всхлипывала.

* * *

Снаружи Нэйта их ждало больше дюжины хорошо вооруженных гномов. Они построились в три ряда; утреннее солнце ярко сияло на острых копьях и круглых шлемах. Персефоне стало интересно, получал ли Гронбах отчеты об их передвижениях так же, как узнавал о местонахождении Бэлгаргарата, или же просто поставил охрану в тот день, когда они ушли в Нэйт. Зная Гронбаха, она предположила, что он сделал и то, и другое.

Глава стражи обратился на родном языке прямо к Морозу. Тот ответил, и солдат явно оторопел.

– Он спросил, убили ли мы Бэлгаргарата, – с готовностью перевел Мороз, хотя Персефона уже и сама догадалась.

Солдат оглядел их, особенно заинтересовавшись Арион, которая лежала без сознания на носилках в руках Потопа и Дождя. Состояние фрэи не изменилось. Она продолжала дышать, однако глаз не открывала.

Солдат снова обратился к Морозу.

– Он говорит, что одного не хватает.

– Скажи ему, что он ошибается. Не хватает двоих.

Персефона оглянулась на темные ворота Нэйта. Сури еще не вышла. Они не смогли ее убедить – по крайней мере, пока не смогли. Персефона надеялась, что, немного поразмыслив, Сури смирится. Доложив Гронбаху, Персефона вернется и заберет мистика, пока гномы будут грузить оружие на корабль. За безопасность Сури она ничуть не беспокоилась. Вместо сторожевой собаки у девочки был дракон.

Мороз перевел слова Персефоны. Солдат кивнул. Вполне естественно было ожидать, что они понесут жертвы. Странно, что жертв всего две. Гораздо труднее было поверить в успех экспедиции. Это она тоже прочла на лице солдата, вместе с прятавшейся в усах улыбочкой. Он словно говорил: «Ага, как же».

Глава отряда настоял на том, чтобы они последовали за ним в Кэрик; облаченные в металл воины окружали их на протяжении пути со всех сторон. Вниз спустились мигом, или же так показалось Персефоне, которая всю дорогу дивилась теплому солнышку и приятному ветерку. Хотя они провели под землей лишь несколько дней, Персефона чувствовала себя так, словно вернулась из царства мертвых.

Гронбах принял их в огромном зале, называвшемся Роствелл. Сперва всех обыскали и забрали одолженное оружие. Мойя заспорила из-за бронзового меча, заявив, что он сделан фрэями. Тем не менее, ее попросили оставить меч снаружи. Арион унесли в комнату с кроватью, с ней вызвалась посидеть Роан, никогда не любившая больших сборищ.

В Роствелле столы и стульчики отодвинули к стенам, освободив место для прибывших. Мастер Ремесел и по совместительству мэр Кэрика занял единственный стул, который поставили на ящик, чтобы он мог смотреть на всех сверху вниз. Гронбах обрядился в полное боевое облачение, включая серебристый нагрудник и остроконечный шлем, явно ему великоватый. Его окружала дюжина солдат в латах, с пиками и щитами. Персефона надеялась, что гномы так вырядились и вооружились до зубов в честь их победоносного возвращения. Однако суровые взгляды из-под шлемов заставили ее в этом усомниться.