со второго яруса. Эти обломки, скорее всего, из лома, что на третьем, в Пустоту они тебе сдались… Но вот это что за грязь ты положила на благородный кетский кедр, неразумная?

— Грязь? — вытаращила глаза Каттими. — Да это отличный меч! Ну правда, без рукояти и без ножен. Но я тут, как видишь, подобрала кое-что на замену. Наверху, кстати, много ненужных обломков. Лом не лом, а в дело пойдут. Да, нашла и несколько кусков приличного вара, и неплохой камешек для правки, так что будет у меня меч ничем не хуже черного меча охотника.

— Кай! Это ты ее хотел приставить к иголке и челноку? — повернулся к охотнику Шарни.

— Подожди! — Щеки Хумати покраснели. — Где ты видишь меч, девочка?! Ты копалась в корзинах третьего яруса, что стояли справа? Так вот я сообщаю тебе, что согласно описи по правую сторону от лестницы лежит оружие, попавшее вместе с его хозяевами в брюхо пустотных тварей. Причем попавшее туда не три года назад, а сто тринадцать лет назад! А может быть, и того раньше! Оно ни на что не годно! Это просто порция ржавчины и ничего больше! Металл съеден пустотной кровью!

— Так оно и есть, — согласилась Каттими. — Во всех корзинах и в самом деле только ржавчина и пыль. Кроме одной, в которой лежал этот меч. И мне пришлось добираться до той корзины на противоположную сторону галереи. Там и доски едва живы, им лет двести. И корзина давно сгнила, и меч лежал на полу в куче ржавчины. Да, его рукоять рассыпалась… его ножны рассыпались. Но сам клинок цел!

Девчонка подхватила со стола нечто длинное и грязное и, упреждая возмущенный вопль Хумати, бросила его на пол. Звякнул, тягуче запел металл, в воздух поднялась пыль. Шарни и Хумати закашлялись, сама девчонка начала беспрерывно чихать, но выбранный ею меч подхватила и стиснула в руке. Когда пыль и ржавчина осели, Кай разглядел светло-серый, украшенный тонким плетением ветвей и листьев клинок.

— Устоял он, — пробормотала Каттими обиженно. — Все распалось в пыль — и рукоять, и гарда, и ножны, а клинку хоть бы что. Не взяла его пустотная мерзость. А я вот — возьму! Себе его возьму.

— Ну-ка, ну-ка! — поставил кубок и заинтересованно засеменил к странному клинку Хумати.

— Похож на мой, — удивленно пробормотал Кай. — Но серый. И этот рисунок… А ведь он не вытравлен, он выкован! Что скажешь, Хумати?

— Ничего, — раздраженно сплюнул оружейник.

— Послушай… — Шарни вгляделся в клинок, окинул взглядом прочую добычу Каттими. — Послушай, Кай, мнится мне, что твоя девчонка собралась в поход лучше тебя.

Охотник только развел руками.

— Как бы она не выцепила самое ценное, что было в моей оружейке. — Хумати сузил взгляд, словно и не выхлебал половину бутыли огненного пойла, повернулся к Каттими. — Ножны поправишь, рукоять насадишь. Вот эта гарда точно по размеру. Верный у тебя глаз. А этот обломок не подойдет.

— Сгодится куда-нибудь, — заискрилась улыбкой Каттими. — Уж больно чудной обломок. Отец учил меня, что не то ценно, что дорого, а то, что непонятно.

— Не то порой непонятно, что мудрено, а то, в чем понятия и не было никогда, — буркнул Хумати, отбросил обломок и взял в руки костяную рукоять с литым навершием. — А не боишься, что рукоять окажется слишком тяжела?

— Высверлю лишнее, — упрямо ответила та.

— А ведь было, выходит, было у меня оружие, которое однажды устояло против мерзости, — обескураженно заметил Хумати и тут же сдвинул на затылок колпак. — Именно что было. И что тут говорить?

— Что это? — спросил Кай, рассматривая отвергнутый Хумати обломок.

Это была часть среднего, судя по рукояти, меча, но и сама рукоять, и то, что должно было являться обломком клинка, вызывало недоумение. Рукоять была полой, сплетенной из полос какого-то странного темно-серого сплава, но металл образовывал только скелет рукояти, форму, внутри была пустота. И тем страннее было увидеть на одном ее конце массивную, почему-то костяную гарду, а на другом навершие, изображающее сердце. Кай коснулся оружия — острие, которым заканчивалось навершие, тоже было полым.

— Надо же, — равнодушно буркнул Хумати. — Дырка. Я бы даже поверил, что рукоять следовало чем-то наполнить, если бы она не была похожа на стальную корзину. Хотя может быть, когда-то там был сосуд? Интересный способ балансировки, нет? Так не осталось ни осколка. Ничем тебе не помогу, охотник. Обломок этот мне на глаза не попадался до сего дня, древности он несусветной, посмотри, кость не просто пожелтела, она окаменела, считай. Но какой от него толк? Ты взгляни, что у него из гарды торчит.

В самом деле, из гарды торчало что-то, напоминающее то ли обожженную щепку, то ли почерневшую кость, то ли пластину графита, которая, впрочем, обрывалась неровным краем на расстоянии ладони от гарды.

— Сломан, — покачал головой Шарни. — Но клинком была именно вот эта штука. Это ж не сталь? Непонятное дело… Посмотри-ка, братец, на гарду со стороны этой щепки. Она не забита в проем, а словно растет из него. Запрессовано так, как надо. Однако холодная на ощупь. — Толстяк отдернул руку. — Хумати, у тебя там что наверху, корзины со льдом?

— А рукоять не холодная, — недоуменно протянул Хумати.

— Я возьму это, — быстро сказал Кай. — Удобная рукоять на полтора хвата. Я бы, правда, обмотал ее кожаной лентой или бечевой, не люблю металл в ладони, но…

Он бросил обломок из руки в руку, вернул, крутанул кистью, удивленно посмотрел на Хумати.

— А меч отлично сбалансирован. Клинка вроде нет, только огрызок от него, а держишься за рукоять, словно он есть.

Кай шагнул к столу, закрыл глаза и резко взмахнул мечом, собираясь снести с его края один из кубков, но тот остался на месте. А ведь только что, мгновение назад, Кай был уверен, что есть у меча клинок, есть, и его конец сейчас рассечет крохотный кубок на части, да так, что донце останется стоять на столе.

— Все понятно, — кивнул Хумати. — Это, думаю, тренировочный клинок. Для упражнений.

— Для каких упражнений? — не понял Шарни. — Упражняться можно и палками!

— Какими палками? — поморщился Хумати. — Палку и не отбалансируешь, и хват на ней не тот, и отвесить самому себе по затылку легче легкого. Вот такой вот огрызок — самое то. Разучивай движения и маши. Ни себе ухо не срежешь, ни покалечишь никого. А обломок холодный от сквозняка. Наверху сквозняки гуляют. И вырезан для веса он из тяжелого камня или из свинца.

— И покрашен? — с сомнением