Она быстро подошла к двери и вышла, чтобы позаботиться о своем императоре.

Хэл приказал встать на якорь у берега Митсивы и спустить на воду баркас. Дэниел Фишер благоговейно поставил в него табернакль Марии. Юдифь Назет в полных доспехах и боевом шлеме стояла на носу, держа за руку маленького мальчика. Хэл взялся за румпель, и десять матросов на веслах повезли их к суше.

Епископ Фасилидес и пятьдесят военных офицеров ждали их на красном песке. Десять тысяч воинов выстроились на утесах наверху. Когда они узнали своего генерала и своего монарха, тут же разразились громкими приветственными криками, разнесшимися по всей равнине. Гром их голосов был подхвачен голосами армии, стоявшей вдоль дальних холмов.

Эти полки утратили боевой дух и уже готовы были уйти в горы и во внутренние земли, думая, что их бросили и их генерал, и император. Но, услышав радостные крики, они повернули назад. Шеренга за шеренгой, колонна за колонной они сливались в могучий поток, копыта их лошадей поднимали облака красной пыли, а их оружие сверкало на солнце, и голоса сливались в победоносный хор. Войска возвращались.

Фасилидес вышел вперед, чтобы приветствовать Иясу, когда тот ступил на берег, держась за руку Юдифи. Пятьдесят офицеров опустились на одно колено и взмахнули мечами, призывая на юного императора Божье благословение. А потом бросились вперед и стали отчаянно добиваться чести нести табернакль Марии на своих плечах.

Распевая боевой гимн, они длинной процессией потянулись по скалистой тропе.

Юдифь Назет села на черного жеребца в золотых нагрудных латах и с султаном из страусиных перьев на голове. Развернув коня, она заставила его, пританцовывая, подойти туда, где у края воды стоял Хэл.

– Если мы начнем выигрывать сражение, нечестивцы попытаются уйти морем. Так обрушь на них гнев и месть Господа со своего прекрасного корабля! – приказала она. – Если мы будем проигрывать, пусть «Золотая ветвь» ждет нас здесь, чтобы спасти императора.

– Я буду ждать тебя здесь, генерал Назет. – Хэл взглянул на Юдифь, постаравшись придать словам особое значение.

Юдифь наклонилась к нему из седла, и ее глаза за стальным забралом шлема потемнели и заблестели, но Хэл не мог бы сказать, то ли это ярость воина, то ли слезы о потерянной любви.

– Всю свою жизнь я буду желать, чтобы все смогло стать по-другому, эль-Тазар.

Она выпрямилась, развернула коня и умчалась к тропе. Император Иясу развернулся в руках епископа Фасилидеса и помахал Хэлу. Он что-то выкрикнул на джиизе, и его высокий детский голос легко долетел до Хэла, вот только Хэл ни слова не понял.

Он просто помахал в ответ и крикнул:

– И тебе тоже, парень! И тебе!

«Золотая ветвь» вышла в море. Когда корабль отдалился от берега на пятьдесят с лишним морских саженей, матросы, обнажив головы под жгучим африканским солнцем, предали морю своих погибших. В парусиновых саванах лежало сорок три человека. Это были люди из Уэльса, Девона и из таинственных земель вдоль реки Замбери – все они теперь навеки стали товарищами.

Потом Хэл повел корабль обратно в защищенные мелкие воды, где все до единого принялись за ремонт пострадавших в сражении частей судна, одновременно пополняя запасы пороха и военной амуниции тем, что прислала им с берега генерал Назет.

На третье утро Хэл проснулся в темноте от звуков выстрелов. Он быстро поднялся на палубу. Эболи уже стоял у поручней с подветренной стороны.

– Началось, Гандвана. Генерал бросила свою армию против эль-Гранга, это их последнее сражение.

Они стояли рядом у поручней и смотрели на темный берег, где далекие холмы освещались адским пламенем битвы и в тихое небо поднимались огромные облака пыли и дыма, создавая впечатление грозового фронта.

– Если эль-Гранг разбит, он попытается вместе со своей армией уйти морем в Аравию, – сказал Хэл Неду Тайлеру и Эболи, пока они вместе прислушивались к неумолчному безумию пушек. – Поднимаем якорь и кладем корабль на южный курс. Мы встретим беглецов, если они попробуют удрать из залива Адулис.

После полудня «Золотая ветвь» заняла позицию в устье залива и убавила парусов. Грохот выстрелов не ослабевал; Хэл забрался на грот-мачту и направил подзорную трубу на широкую равнину за Зуллой, где в смертельной схватке сошлись две великие армии.

Сквозь завесу пыли и дыма с трудом различались крохотные фигурки всадников, атаковавших и контратаковавших. Хэл видел длинные вспышки выстрелов больших орудий, бледно-красные в солнечном свете, и полосы пехотных полков, которые извивались и ползли сквозь красный туман, как умирающие змеи, и наконечники их копий блестели, как чешуйки рептилий.

Постепенно битва переместилась ближе к береговой линии. Хэл увидел, как кавалерийская волна хлынула вдоль утесов, врываясь в беспорядочные скопления пехоты. Взлетали и опускались сабли, и пехотинцы разбегались перед ними. Многие стали прыгать с утесов в море.

– Кто это? – тревожился Хэл. – Чья это конница?

А потом сквозь подзорную трубу он различил во главе конной массы, несшейся к Зулле, белый крест Эфиопии.

– Назет их бьет, – сказал Эболи. – Армия эль-Гранга бежит!

– Вели лотовому проверить глубину, мистер Тайлер. Подойдем ближе.

«Золотая ветвь» тихо скользнула к устью залива, идя всего в кабельтове от берега. С мачты Хэл видел, как густые облака, поднятые сражением, медленно движутся к берегу. Разбитая армия эль-Гранга пятилась как попало перед эфиопскими кавалерийскими эскадронами.

Солдаты бросали оружие и неслись к берегу, чтобы найти хоть какое-нибудь суденышко, способное унести их прочь. Пестрая армада битком набитых дау всех размеров и видов, отходила от берегов вокруг пылающего порта Зуллы, стремясь в открытые воды залива.

– Святые небеса! – хохотал Большой Дэниел. – Да этих лодок так много, что по ним можно перейти весь залив, даже ноги не замочив! А народу в них сколько набилось!

– Готовь орудия, будь любезен, мастер Дэниел. Проверим, не сможем ли мы заставить их промочить не только ноги, – приказал Хэл.

«Золотая ветвь» пропахала этот огромный флот мелких лодок, и те попытались бежать, но фрегат без труда догонял их, и его орудия загромыхали. Одна за другой дау разбивались и переворачивались, и их груз, состоявший из измученных, разбитых войск, сыпался в воду. Латы тут же тащили людей на дно.

Это была настолько ужасная бойня, что артиллеристы уже не смеялись, перезаряжая орудия, а действовали в мрачном молчании. Хэл прошел вдоль батарей и сурово говорил им:

– Я знаю, что вы чувствуете, парни, но, если вы пощадите их сейчас, вам, возможно, придется биться с ними завтра, и кто может сказать, найдется ли у них милосердие, к которому вы начнете взывать?

Его и самого тошнило от всего этого, и он торопил солнце, желая, чтобы оно поскорее скрылось или что-то другое дало бы возможность остановить уничтожение.