А если Синдзиро меня выгонит опять, совсем… хотя он итак меня уже совсем выгнал. Ну, зато можно будет потом письмо Аюму ему не отдавать. То смятое ужасно Кикуко письмо. Ох, что-то я злая сегодня. Совсем.

И, как ни странно, голоса моего друга и любимого доносились из-за одной двери!

Я прижалась лбом к стене у двери, так чтоб меня сразу не заметили, если вдруг откроют и глаза закрыла, прислушавшись.

— Нет, я все видел! — сердито говорил Рескэ.

— И что же? — кажется, Синдзиро улыбался. — Да кто поверит тебе?

И замолкли оба надолго. Что же у них стряслось?!

Я накрыла ладонью грудь, в которой ужасно быстро билось сердце, боясь, что они выйдут, услышав этот жуткий стук.

— Ты убил ту собаку! — сердито прокричал вдруг мой друг.

Ткань легко прошуршала.

— Если ты не заметил, та собака хотела убить меня.

— Тебя вообще все собаки ненавидят.

— Все? Ты точно всех проверял? — теперь Синдзиро смеялся.

— Разве что Каппа Аюму проходил мимо тебя спокойно.

— Каппа… — задумчиво повторил молодой мужчина, будто промурлыкал. — И кто из нас не в себе, мальчик?

— Нет, это точно был ты! А Каппа… — Рескэ на мгновение смутился. — Это почти что сенбернар.

— Почти что сенбернар, — повторил Синдзиро вслед за ним, издеваясь.

И вскрикнул, кажется, отскочив.

— Боишься? — торжествующе вскричал подросток. — Я обегал не один храм, прежде чем его нашел!

Он… ему угрожает? Да он не имеет права, даже если мой друг, Синдзиро угрожать! Даже если Синдзиро меня выгнал!

Я уже сердито потянулась к ручке двери, но меня вдруг осторожно тронули за ногу. Царапнули.

Напугано вниз посмотрела.

Одноглазый котенок Рескэ и Хикари сидел у моих ног и укоризненно смотрел на меня. Да что он?!

Снова потянулась к двери. Укол коготков стал заметней. Посмотрела вниз. Котенок… серьезно качнул головой. Э… он, что ли, намекает на что-то? Просит не входить? Нет, не может же быть! Коты не умеют разговаривать!

Трехцветный котенок вздохнул. И поднял лапку, как на статуях манэки-но нэко.

— Ты — чудовище! — проорал сердито Рескэ.

Вскрикнул Синдзиро. Прошуршала плотная ткань, кажется, одеяло.

Я рванулась в палату. И боль пригвоздила меня к полу.

Ногой пихнула ужасного котенка, но он увернулся. И ничего, что одноглазый. Юркий, зараза!

— Уходи и больше никогда не приближайся к ней! — продолжал орать мой друг, внезапно обезумевший.

— Да что ты вообще знаешь?! — прохрипел Синдзиро.

Дерутся?!

Рванулась бы к ним, но когти, казалось, дошли до самых моих костей ступни. А то и пробили их, пригвоздив к полу.

— Уходи! Убирайся! — прокричал брат Хикари. — И больше никогда не приближайся к Сеоко! А то я найду что-нибудь еще! Вот увидишь!

Шуршание ткани. Вскрик школьника.

Я с трудом оторвала от ноги котенка, отшвырнула… ой, сейчас впечатается в стену! Но он ловко увернулся, мягко приземлился на лапы у стены. Но некогда с ним возиться!

Я распахнула дверь, ворвалась в палату.

Пусто.

Рескэ растерянный у кровати. Кровать пуста.

— Си… Синдзиро! — робко позвала я.

Тишина.

Гневно посмотрела на Рескэ.

— Нет тут никого кроме меня, — бодро соврал тот.

Он… мне врал? Друг мне врал?! За что? Почему игры такие жестокие у моих друзей?!

— Но я голоса ваши слышала!

— Ты еще под кроватью посмотри, — пробурчал он, руки в карманы запихнув.

Посмотрела. Раненного там нет.

Огляделась.

Так-то палата пуста, но окно… окно!

Бросилась к окну, с сердцем, замирающим от ужаса, перегнулась через подоконник.

Снизу не было никого. Парк у больницы был пуст.

— Как бы он выскочил в окно раненный? — пробурчал Рескэ. — Если б упал с такой высоты, у него бы раны разошлись — и он бы сдвинуться не мог.

— А ты откуда знаешь про раны? — сжала кулаки я.

Рескэ молчал. Долго, пугающе молчал. Мой друг не сразу ответил. Или… нет? Не друг он мне?

— Я узнал у медсестры, — тихо сказал он наконец.

Соврал, ибо видел его только что, может, он ему сам раны показал. Но… если голос Синдзиро здесь только что был, почему его сейчас тут нет?

— Наверное, его на перевязку увезли, — добавил торопливо мальчик.

— Но тут… тут были голоса! Двоих!

— Я… — он запнулся. — Я говорил с одноклассником по телефону.

Шумно выдохнула. Что-то тут было неладно. Мне не нравилось, как он отводил взгляд.

— Зачем же ты одноклассника назвал чудовищем?

— Ну, он… дурак.

— И только?..

— Ну вот.

— И ты еще сказал, что он убил собаку!

Брат Хикари шумно выдохнул. Сердито добавил:

— Но, послушай, ведь я не мог же это говорить Синдзиро?

— Да почему?! Ты его только что чудовищем обозвал!

— Так его же раненного привезли?

— Ну… да.

— И прямо в реанимацию?

— Выходит.

— Ну вот, сама посуди, если его привезли с грудью разорванной и сразу укатили спасать в реанимацию, значит, драка была ужасная?

— Выходит, — вздохнула.

— И если б рядом труп собаки нашли, то заметили бы? Ну, представь, мертвый мужчина, раны ужасные, а тут еще собаки труп рядом. Но трупа не было. Поэтому ничего о той собаке в новостях не сказали. Ничего не написали в газете. Если б на Синдзиро напала собака, а он бы ее сразу убил, то куда она делась, да еще вместе с лужами крови?

— Если только ударом убил, а не ножом.

— Но куда девалось бы тело собаки?

— Э-э… — я призадумалась. Почесала голову.

— Разве что он ее сам съел, — мальчик внимательно посмотрел на меня.

— Сам… съел? Собаку? Раненный? Умирающий?!

— Ага, так быстро, что никто ее не нашел. И упал умирать спокойно. Или спать.

— Ну бред!!! — возмутилась я. — Как же умирающий будет еще и гоняться за собаками, да еще и жрать их с такой скоростью?!

— Тем более, там следов крови не нашли, — добавил торопливо он.

— Не… так не бывает, — мотнула я головой.

— И я о том, — серьезно заметил он, внимательно смотря на меня.