пропуске из здания вас все равно не выпустят!

Макс развернулся. Его губы дрожали. И Митрофану, и Лехе было ясно, что это от гнева, но Смирнов не сдержал ехидного возгласа:

– Только не расплачьтесь!

Радов бросил на Леху испепеляющий взгляд, однако промолчал. Без слов он прошествовал к столу старшего следователя и кинул перед ним свой пропуск. Митрофан, выдержав паузу, черкнул на бумаге подпись.

– Мить, ты че? Зачем? – накинулся на него Леха, когда за Радовым захлопнулась дверь. – Могли бы еще потрясти…

– Пусть катится, Лех, – сказал тот. – Больше мы все равно от него ничего не узнаем… – Он ткнул пальцем в стул, с которого Макс только что встал. – Сядь лучше, поговорим.

– Нет, ну какой гаденыш, а? Мерзкая рожа! Нервы он себе щекочет… – Леха сплюнул. – Гнида!

– Ты чего раздухарился, Смирнов? В словах Радова есть определенный смысл. Люди решили умереть, он – поиграть в русскую рулетку, все добровольно, и, значит, никто не виноват. Даже Габриель!

– Ты, Голушко, с дуба рухнул? Как это Габриель не виноват, ты че?

– С юридической точки зрения, бесспорно, да. Но с человеческой…

– Тоже, Митя, виноват! – яростно возразил Леха. – С человеческой точки зрения я могу оправдать врачей, которых засудили за эвтаназию. Молодцы, помогли смертельно больным, измучившимся людям уйти из жизни. Но тут-то совсем другое! Молодые, здоровые! Если б не этот Габриель, они б так и жили. И, глядишь, через день, месяц, год передумали бы умирать. У Сидорова бы все наладилось в бизнесе и семье, Петя нашел бы друзей, подруг или любимую работу, Инесса написала поэму, которую напечатали бы в журнале, Оля встретила бы хорошего человека и вышла за него замуж…

– Да… Олю особенно жаль. Ведь она передумала умирать…

– Вот видишь! А ты «по-человечески, по-человечески»… И, главное, еще один человек умрет. Конечно, если это будет Радов, я не заплачу, но, сдается мне, этот козлина выйдет сухим из воды.

– Кстати, откуда ты узнал, что он бывает на сайте? А главное, как догадался, под каким ником?

– Не наблюдательный ты, Голушко! Неужели не рассмотрел татуировку на предплечье Радова?

– Нет. Он же всегда в рубашках или футболках, в майке я ни разу его не видел.

– Я тоже. Но когда рукав задирался, можно было кое-что рассмотреть… – Леха скрестил руки на груди и торжественно выдал: – У Радова на предплечье вытатуирована игральная карта. Туз пик! Я сразу подумал: ого, в нашей колоде как раз такой и не хватает! Потом на сайт заглянул, смотрю, там бывает пользователь с ником Пиковый Туз. Так я понял, что это именно Макс Радов!

– Да, Леха! Попал ты пальцем в небо, иначе и не скажешь.

– Но ведь попал!

– Выражаю тебе за это благодарность, – усмехнулся Митрофан. – А теперь давай решать, что предпринять, чтобы предотвратить последнее преступление.

– А что мы можем предпринять? Разогнать отдыхающих «Эдельвейса» по домам нам никто не даст. Комендантский час ввести – тоже.

– Комендантский час не поможет. Петя, насколько ты помнишь, был убит после завтрака. То есть средь бела дня.

– Охрану усилить не мешает. И кого-нибудь из наших надо отправить в дом отдыха. Пусть наблюдают.

– Слушай, а может, уже поздно? Вдруг последняя жертва уже умерщвлена? – Митрофан поднялся и стал хлопать по брючным карманам. – Ведь до этого покойники появлялись каждодневно…

– Ты что-то ищешь?

– Телефон! Блин, где он? Неужто дома забыл?

– Мить, вон он, торчит у тебя из нагрудного кармана!

– А, точно! – Митрофан вытащил аппарат и стал набирать отцовский номер. – Бать, здорово! – поприветствовал он Базиля, когда тот откликнулся. – Как дела? Хорошо? Никаких происшествий? Круто! Прям не верится… Ладно, пап, отдыхай… Сколько, кстати, тебе осталось? Завтра уже домой вернешься? Вот и отлично, мы уже соскучились. Все, пока!

Отключившись, Голушко убрал телефон в карман и принялся нервно теребить усы.

– Чего это с тобой, Митрофан Василич? – поинтересовался Леха. – Загрустил вдруг? Радоваться надо, а ты нос повесил…

– Чему радоваться-то?

– А тому, что день хорошо начался – в «Эдельвейсе» ни одного нового покойника, а значит, он и закончится так же…

– Вот в этом, Леха, я сомневаюсь! – тяжело выдохнул Митрофан. – Чует мое сердце, беда случится именно сегодня…

– Вот семейка! Василь Дмитрич носом чует, Митрофан Василич сердцем… – Леха вскочил со стула и, хлопнув себя по пятой точке, гоготнул: – А я задницей чую, все будет ништяк!

И, сцапав с тарелки последнюю печенюшку, покинул кабинет старшего следователя.

Габриель

Он слышал каждое слово! Не только те реплики, которые выдавал Василий, но и те, что произносил его сын, старший следователь. И на сей раз дело было не в его феноменальной способности различать даже самые тихие звуки, просто старший Голушко находился всего в полутора метрах от Габриеля, а у аппарата, по которому он разговаривал, была отличная слышимость.

Когда Василий на вопрос сына: «Сколько, кстати, тебе осталось?» – ответил: «Завтра уже буду дома!», Габриель еле сдержался, чтобы не выругаться вслух. Разочарование, по всей видимости, отразилось на его лице, потому что старик посмотрел на него с некоторым недоумением. До этого они болтали о рыбалке. И когда у Василия зазвонил телефон, Габриель деликатно отошел на два шага, чтобы дать тому спокойно пообщаться с сыном.

Разговор закончился быстро. Василий бросил Митрофану финальное «пока», а Габриель сделал вид, что увидел в окне главного корпуса кого-то, зовущего его, и поспешил попрощаться с собеседником.

Он очень торопился. Нужно было попасть на аудиенцию к директору дома отдыха до того, как тот покинет свой кабинет, и выпросить у него выходной (без его разрешения из «Эдельвейса» работников не выпускали, а лазом среди бела дня пользоваться рискованно). Потом надо успеть быстро переодеться, взять шприц и ампулу: Магдалина умрет красиво и без мучений – он введет ей в вену лошадиную дозу морфия; покинуть территорию, сесть в автобус, доехать до города, отыскать нужный дом, попасть в квартиру…

Где жила Магдалина, он уже знал. Подсмотрел в регистрационном журнале, куда записывались данные паспорта и адреса фактического проживания отдыхающих. Более того, он знал ее домашний телефон и даже звонил Магдалине, чтобы выяснить, во сколько является домой старший следователь Голушко. Еще Габриель выяснил, что на самом деле девушку зовут Маргаритой. Имя ей удивительно шло, но Габриель так привык величать ее Магдалиной, что решил до последнего мысленно обращаться к ней именно так, как она называла себя на сайте «Шаг в бесконечность»…

На сайт этот Габриель забрел случайно. Искал в Интернете информацию по лечению своей болезни, и как-то так получилось, что наткнулся на ссылку виртуального клуба самоубийц. «Не может быть, чтоб