развитие является неотъемлемой и неизбежной частью процесса взросления и углубления понимания. На самом деле, если бы мы представляли или утверждали обратное, это противоречило бы основам системного мышления. Так почему же считается необходимым или целесообразным "заморозить" SSM в определенной точке (или точках) его развития? Почему бы нам не использовать его открытия и прозрения в позитивном (но не некритическом) ключе для достижения прогресса в понимании природы проблем, чтобы лучше их решать?

Интеллектуальное наследство, послужившее основой для появления SSM, лежит в фено-менологической традиции социологических исследований с их моделями социальной реальности. По словам Чекленда: "...(ее модель) сильно отличается от той, которая подразумевается в подходе, обычно принимаемом за применение теории систем в социальной науке, а именно функционализме. Функционализм является частью дюркгеймианской (или позитивистской) традиции в социологии". (Checkland, 1981).

Мысли и труды Джеффри Викерса также признаются одним из формирующих влияний на развитие SSM. В книге "Свобода в качающейся лодке" (1970) он изложил один из своих основных постулатов:

"Как известно из опыта всех политиков, политика состоит не в предписании одной цели или даже одной серии целей, а в регулировании системы во времени таким образом, чтобы оптимизировать реализацию многих конфликтующих отношений, не разрушая при этом систему. Таким образом, доминирование технологии привело к тому, что в процессе разработки политики стали применяться фиктивные упрощения, допустимые в мастерской, но смертельно опасные в зале заседаний совета" (Vickers, 1970).

Чекленд подхватил эту тему, заявив, что "с 1960-х по I980-е годы..... организации концептуализируются как машины, стремящиеся к достижению целей, а информационные системы существуют для того, чтобы обеспечить информационные потребности, связанные с целями организации.

встретились" (Checkland and Scholes, 1990). Затем он поставил вопрос: "Почему бы не рассматривать организации так, как если бы они были не машинами, стремящимися к достижению целей, а дискурсами, культурами, племенами, полями политических сражений, квазисемьями или сетями коммуникации и задач?". (Checkland and Scholes, 1990).

С точки зрения критической теории в приведенной цитате, несомненно, есть знакомые и желанные указатели. Словарь, включающий в себя "дискурсы", "сети коммуникаций и задач" и "поля политических сражений", не совсем удобен для

автор, которого некоторые (например, Flood and Jackson, 1991, цит. по Romm, 1994) характеризуют как "...способного помочь только реформистским изменениям". На самом деле сам Чекленд говорит по этому поводу следующее:

Как ни странно, методология также хорошо согласуется с идеями "критической социологии" Франкфуртской школы, хотя Хабермас - ее ведущий теоретик - считает себя противником теории систем. Другой способ описания методологии, по сути, - это формальное средство достижения "коммуникативной компетентности" в неограниченной дискуссии, к которой стремится Хабермас". (Checkland, 1981).

Таким образом, на ключевых этапах своего развития SSM рассматривалась ее создателями как непосредственно вытекающая из философского и интеллектуального источника, который, по крайней мере частично, разделяют и многие ее противники.

 

ССМ - ДЕЛО КРИТИКОВ

Эти недоброжелатели обеспокоены тем, что, по их мнению, в теоретической базе, предлагаемой авторами SSM, отсутствует определенная ясность и содержательность. В частности, неоднократно высказывалось подозрение, что они имеют "имперские" амбиции, причем не только на карьерном уровне, но, что более важно, в эпистомологическом смысле.

Некоторые критики утверждают, что Чекленд рассматривает SSM и ее теоретическое обоснование как "...лучшее понимание (чем, например, "жесткие" инженерные интеллектуальные рамки) в нашем подходе к социальной реальности" (Romm, 1994). Этот тезис расширяется тем же критиком до того, что иногда Чекленд, похоже, предполагает, что "...интеллектуальные рамки теоретиков мягко-ориентированных систем могут рассматриваться как "лучшие", помогающие нам лучше понять реальность или подойти к ней "лучшим" образом" (Romm, 1994). (Romm, 1994).

Другие критики сконцентрировали свои замечания на том, что на практике SSM имеет тенденцию укреплять существующий порядок в любой проблемной ситуации и, как правило, предоставлять привилегии - например, в выборе влиятельных участников и выборе соответствующих систем (Romm, 1994) - тем сторонам, которые изначально обладают властью. Флад и Джексон (Flood and Jackson, 1991) в своей критике SSM выразили озабоченность по поводу его теоретической базы, утверждая, что он "...служит только "практическим" интересам" (из трех категорий человеческих интересов по Хабермасу) и что "...эмансипаторскому интересу в коммуникации без искажений и в реализации партисипативного принятия решений без влияния властных отношений не уделяется внимания".

Эти же авторы утверждают, что выделили

"...противоречие, которое лежит в самой основе SSM. Интерпретационное мышление представляет собой форму релятивизма, когда любая точка зрения должна быть принята как одинаково верная. Выработка взаимопонимания путем изучения мировоззрений - это процесс, который теоретически может и должен продолжаться бесконечно. В практических ситуациях это создает серьезные трудности, поскольку нет возможности перейти от абстрактного обсуждения альтернативных мировоззренческих установок к прагматическому решению проблем. SSM решает эту проблему крайне неудачным образом. Она просто оставляет завершение дискуссии на усмотрение господствующих властных структур, отраженных в доминирующей культуре организации" (Flood and Jackson, 1991).

Возможно, уместно и правильно, что (хотя дискуссия, конечно, должна продолжаться) мы должны оценить ценность SSM и как новаторство своего времени, и как основу для процесса развития в рамках образования критической и рефлексивной позиции, которая могла бы начать отвечать чаяниям критической школы.

Для этого, безусловно, настало время рассмотреть SSM в его правильной исторической перспективе, с учетом всех недостатков.

 

Наряду с определением корней, из которых вырос SSM, полезно рассмотреть некоторые современные влияния, с которыми он имеет общие концептуальные связи, в частности те, которые многие связывают с критическим мировоззрением.

Благодатную почву для таких исследований предоставляют работы (среди прочих) Шона (Schon, 1983) и Фрейре (Freire, 1976) (хотя их подробное освещение должно дождаться последующих статей). Этим авторам есть что сказать, и они не только созвучны идеям SSM, но и указывают на те изменения в лучшую сторону, о которых говорилось выше.

Например, у Шона мы видим различные проявления того, что можно назвать критическим подходом к нашим общепринятым взглядам на обучение, знание и практику: например, он предлагает "...нам необходимо исследовать эпистемологию практики". (Schon, 1983). В дополнение к этому подходу он утверждает в прозрении, несомненно, достойном любой "эмансипаторской" школы, что "даже когда практики, преподаватели и исследователи ставят под сомнение модель технической рациональности, они являются участниками институтов, которые ее закрепляют". (Schon, 1983).

Шон также проводит различие между "постановкой проблемы" и "решением проблемы", которое, безусловно, не будет лишним в любом тексте по SSM.

В ходе применения того, что можно назвать критическим подходом к проблеме знаний и навыков в рамках профессий, мы можем проследить общие нити и установки между работами Шона (1983) и SSM.

Аналогичным образом, в области образования мы обнаруживаем в работе Friere (1976) эквивалентное иконоборчество, которое можно сравнить (по