Устало вздыхаю:

– А зачем тебе туда?

– Не знаю.. мне кажется, я смогу найти там что-нибудь, что может мне понять мотивы отца.

– Подожди.. типо, почему он убил Грэдиша?

– Думаю, да. В любом случае, что-то..

Теперь я уже не могу скрыть то небольшое раздражение, которое в гораздо большем объеме охватывает меня еще и оттого, что начинает пульсировать в висках. Облокачиваюсь о свой дверной проем и с беззаботным предложением замечаю:

– Тебе не кажется, что лучше, как раз-таки, пусть этим и займется полиция? Все же, это их работа – искать мотивы, преступников, исследовать мельницы..

В глазах Сандры сверкают огоньки:

– Да ты их видела, Джен? Они и копать не станут, уж поверь! Он уже для них сумасшедший маньяк, а поскольку умер – им другой версии и не надо – она хмурится – а я в это не верю. Отец не такой.

– Не хочу показаться грубой, Сандра.. но именно он пытался тебя задушить на ярмарке?

– И именно он сказал мне вчера, что некий ОН заставил его это сделать! Все это!

– Ну.. – стараюсь выбирать слова помягче – ты пойми, он понимал, что умрет – он же сам выстрелил себе в сердце. И какому отцу захочется посмертно остаться в глазах детей убийцей? Вот он и выдумал первое, что в голову пришло, пока.. жив был.

– Выдумал?! – теперь Сандру охватывает настоящее раздражение, и я быстро подсобираюсь, поняв, что где-то все-таки высказалась грубее, чем следовало – думаешь, мой отец псих? И ему не надо причин, чтобы убить незнакомца? Я верю, что в этом замешано что-то еще. Но если не хочешь ехать, могла просто сказать, а не..

– Нет-нет – примирительно выставляю ладони вперед, стараясь успокоить подругу – я совсем не это хотела сказать. Конечно, я поеду, просто.. ну это немного странно. Если уж ты и хочешь что-то найти – почему не искать в доме?

– В доме, по рассказам Илинки, он последнее время почти не бывал.

Однако, Сандра выдыхает и кажется немного берет себя в руки:

– А вот мельница зато так точно была его первым домом. Кажется, он любил ее больше, чем нас. Если и могут быть какие-то ответы, то они там.

Вновь подавляю зевок и медленно киваю:

– Ладно, хорошо. Минут пять хотя бы у меня есть? Переодеться, а то..

– Да-да, конечно – нетерпеливо кивает она, не давая закончить – я буду ждать в машине.

– В какой машине?

– Я попросила у Лео ключи. Поедем на его тачке.

– Лео тоже едет?

– Нет, я только ключи попросила. Он дальше спать лег.

Везет.

Поникаю:

– А перекусить? Или..

– Да приедем и потом поедим – нетерпения в ней становится все больше – Джен, пожалуйста, если ты едешь, давай побыстрее. У копов это дело первое, потому что вчера было последним. Они сразу рванут туда, как дом обыщут.

– Ладно-ладно.

Но естественно, когда я возвращаюсь в комнату и закрываю дверь, первым делом я не переодеваться иду. А бросаюсь ко вчерашнему полотну, дабы проверить

(…все, что удавалось очистить за день – ночью возвращалась обратно. как будто и не было восстановлено..)

нелепые байки Жана.

Но, развернув его, не замечаю никаких изменений. Как я и думала – никакая краска на очищенный мной фрагмент не вернулась. Я все так же вижу крошечный мизинчик и частичку безымянного пальца.

Что ж, стоило этого ожидать – но все-таки, не могла не проверить.

Теперь уже очевидно – Жан совершенно потерялся между реальностью и вымыслом.

– Дженна! – слышу эхо в холле, хотя, кажется, прошло не больше пары минут, а она обещала ждать меня в машине.

Да уж, веселая будет поездка.

Быстро натягиваю светлые брюки, в которых ездила к Грэдишу (хоть и подозреваю, что светлый – не лучший выбор, если речь идет об исследовании грязной старой мельницы) и нелепую футболку с глупым принтом, которую вообще брала с собой в Румынию на тот случай, если порву пижамный комплект каким-то образом и мне не в чем будет спать.

Впрочем какая разница – кто сможет оценить мою одежду на старой мельнице?

Сцепляю волосы резинкой и выбегаю в холл. В последний момент вспоминаю, что надо бы написать записку Милли, чтобы она меня не потеряла,

(..я попросила у лео ключи. поедем на его тачке.

– лео тоже едет?

– нет, я только ключи попросила. он дальше спать лег…)

но беря во внимания слова Сандры решаю, что если мы уж слишком запозднимся и все встанут до нашего возвращения – Лео объяснит им, где мы и что мы. По крайней мере, лучше уж точно больше не испытывать нервы подруги своими записками, у которой явно пригорело и которая, накрутив себя за всю ночь, кажется, смогла бы за пять минут добраться до мельницы и без тачек.

И несмотря на всю спешку, когда я едва ли не залетаю в салон машины Лео, все равно слышу:

– Боже, Джен, тебя пока дождешься – можно второе пришествие увидеть.

* * *

Я думала, что мельница будет где-то в селе, но оказалось, что она располагается на самой окраине, так сказать, отшибе между Холодным Лесом и селением Холодным. Неприкаянная территория, которая никому задаром не сдалась, кроме Михая. И который, судя по всему, здесь благополучно сошел с ума.

Конечно, я никогда не скажу (точнее не повторю) такое подруге, но я полностью солидарна с офицерами полиции – Михай просто спятил по каким-то лишь ему известным причинам, если для безумия вообще необходимы причины. Сошел с ума. Сначала напал на свою дочь, потом вообще на Грэдиша. Со вторым кстати весьма успешно. А после, в окончание своей безумной жизни, сам себя же и застрелил.

И у нее еще есть сомнения?

Но, кажется, сомнения после череды ночных размышлений у Сандры появились самые серьезные.

Она останавливает машину Лео рядом со старой мельницей и мы выбираемся из салона. Очевидно, заметив мой скептичный мимолетный взгляд на это сооружение, она замечает:

– Да, мельница старая, лет ей больше чем Елизавете II. Но отец тщательно следил за ней. Так что старушка в отличном состоянии.

Если этим она пыталась приободрить меня и намекнуть на то, что все это творение рук человеческих не рухнет в тот самый момент, когда мы окажемся внутри – то вышло неубедительно. Однако, вновь лишь натягиваю улыбку, киваю, бормочу что-то несвязное, но кажется, вполне устраивающее Сандру – и иду следом за ней внутрь.

Миновав большее нижнее помещение, мы поднимаемся в каморку наверху. Эти несколько мгновений, покуда мы с трудом забираемся по скрипящей и ходящей ходуном лестнице туда – официально становятся самыми ужасными мгновениями этого дня. Но, оказавшись наверху, озадаченно хмурюсь: