Я уселся дядюшке на грудь и принялся клевать и бить его крыльями, покуда не заставил повернуть голову набок. В противном случае он захлебнулся бы собственной кровью – в этой суматохе его обнаружили бы не один час спустя. Затем я решил взглянуть на Душелов.

Она исчезла.

Следов найти не удалось, но и нужды в них не было. В то утро, когда я проснулся, полагая, что почти не смыкал глаз, Дрема находился в моей землянке.

Это объяснило и гибель Копченого: не зря тогда у мнимого Дремы дернулась щека. Душелов поняла, что ее могут выследить, если кто-нибудь захочет с помощью колдуна выяснить, что случилось с бедным парнишкой.

Но теперь я знал ее тайну. По всей видимости, Кина оказалась более сильным противником, чем ожидала Душелов. Возможно, богиня даже обладает своеобразным чувством юмора: она использовала ворону, чтобы выследить владычицу ворон.

Я пристроился на крыше своей землянки. Тай Дэй фыркал и храпел: сказывалось обнаружение сокровищ Одноглазого. Изнутри тоже доносился могучий храп – следовало предположить, что мой, поскольку Дрема находился снаружи. Значит, Сари не преувеличивала, уверяя, будто во сне я реву, как голодный медведь.

Трудно было поверить, что мы все заснули после такого тарарама. Должно быть, Душелов напустила на нас сонные чары. Я преодолел искушение спорхнуть и украдкой заглянуть в дверной проем. Решил, что глядеть на себя со стороны – удовольствие сомнительное.

Из тьмы выступил Дрема.

Для человека, получившего столь тяжелую рану, он двигался на диво резво. Ни один простой смертный не преодолел бы такое расстояние за такое время. Надо полагать, не обошлось без волшбы. Я едва успел подумать о том, как бы мне избавиться от облика белой вороны, – и это произошло. По-видимому, ключом явилось быстрое приближение Душелов.

Ворона взлетела, а мой дух остался на месте. Я парил в воздухе и наблюдал. Движения колдуньи замедлились: несмотря на магию, рана давала о себе знать. Я взмыл и устремился в направлении, которое нельзя назвать иначе как завтрашним днем. Душелов не ощутила моего присутствия, хотя именно ее появление позволило мне избавиться от вороньей плоти.

Затем была ночь, которую я покинул. Все, включая меня, храпели, как черти, в землянке. Я же получил возможность свободно путешествовать в мире духов.

Сари спала беспокойным сном. Тобо лежал рядом, положив крохотную ручонку на ее обнаженную грудь и время от времени посасывая материнское молоко. Я любовался ими, и постепенно меня отпускало напряжение.

Какой же я все-таки идиот. Единственное, чего я хотел на самом деле, – быть с ними, но вместо этого намеревался через пару часов встать с подстилки и вновь полезть на гору. Я знал, что пойду туда, даже если это грозит мне смертью.

Почему?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

Призрачной рукой я коснулся Тобо, и на миг показалось, будто я ощутил живое тепло. Малыш заерзал, словно ему привиделся плохой сон. Оставив ребенка, я коснулся волос Сари.

Она улыбнулась:

– Мур, это ты? Я чувствую, что ты здесь…

Она ворковала, а я наслаждался звучанием ее голоса. Как жаль, что я не могу ей ответить…

Сняв Тобо с груди, Сари встала и, нагая по пояс, исполнила несколько танцевальных движений, напомнив о том, чего я не видел давным-давно. Ее фигура полностью восстановилась после родов. Глядя прямо на меня, Сари лукаво улыбнулась. Может, она и вправду колдунья?

– Тобо достаточно окреп, чтобы пуститься в дорогу. Скоро праздник Водяного Дракона. В его суете мне легче будет сбежать. Все необходимое я уже приготовила.

Какая все-таки чудесная у меня жена – умная, решительная, уверенная в себе. Хотелось бы знать, чем я заслужил такое счастье? Кроме того что каким-то манером потешил фантазии ее бабушки. Я млел, глядя на пританцовывающую Сари, пока не забеспокоился Тобо. Наверное, малыш обостренно воспринимал чужое присутствие, и оно его пугало.

– Был бы ты здесь… – со вздохом промолвила Сари с таким видом, словно хотела предложить мне нечто восхитительное и сладострастное. – Но, увы, тебя нет. – Она пожала плечами. – Ничего, скоро мы будем вместе.

Сари взяла нашего сына на руки, и он тут же, с весьма довольным видом, припал к груди.

Намек понят, малыш.

Тобо открыл глаза. Один глаз из-за плеча Сари смотрел прямо на меня. Малец отпустил грудь, перевел дыхание и завопил. Голосок был что надо.

Немедленно появился жрец.

– Что происходит? – спросил он. – Почему плачет ребенок? И с кем это ты шепталась?

– Убирайся! – отрезала Сари. – Ты не имеешь права сюда входить.

Жрец не без труда оторвал взгляд от ее груди. Он рассыпался в извинениях, но его искренность вызывала сомнения.

– У ребенка пучит животик, – сердито сказала Сари, – вот я и успокаиваю его. И это единственная возможность поговорить с разумным человеком.

Ну разве она не прелесть?

Я удалился, сделав перед этим все возможное, чтобы запечатлеть поцелуй на ее шейке, и чувствовал себя при этом счастливым, насколько может быть счастлив мужчина в моем положении. Жена и сын живы, здоровы и любят меня. Многие солдаты нашего Отряда знать не знали, что стало с их семьями, хотя, по правде сказать, большинство из них это не беспокоило. Парни, вспоминавшие о домашнем очаге, ушли, когда верным князю таглиосцам было позволено вернуться домой.

Небо было затянуто тучами, в дельте царила тьма, и мне не сразу удалось найти дорогу в Таглиос.

Там я провел немало времени, обследуя дворец и главные храмы, но важных сведений раздобыл мало. Без Копченого я был ограничен рамками реального времени, а оно оказалось слишком поздним для того, чтобы проводить совещания и строить козни. Не спали только жрецы Ночных Богов, но они не плели интриги, а готовились к какому-то обряду.

Будь я предусмотрительнее, лег бы спать пораньше, когда большинство людей, включая и наших недругов, бодрствуют. Правда, мне удалось узнать, за что гонения на друзей Отряда распространились на все территории, присоединенные к Таглиосу нашими усилиями. Правда, эти гонения были несопоставимы с охотой фанатичных и беспощадных душил. Никто из наших сторонников не погиб. Большинство чиновников отделались тем, что лишились своих постов, и очень немногие угодили за решетку. Радиша предпочитала обходиться без кровопролития.

Впрочем, все полученные мной сведения являлись обрывочными и скудными.

Могабу найти не удалось. Равно как и наших блудных колдунов. Впрочем, их поискам я не уделил серьезных усилий. Вместо этого сосредоточился на поисках дочери Костоправа.

Где бы ни находилась Дщерь Ночи, она осталась одна. Что открывало определенные возможности.

Разыскивая девочку, я заодно пытался выяснить, что приключилось с настоящим Дремой. Но и в этом не преуспел. Правда, наткнулся на доказательства того, что моя слепота не была случайной.