большим трудом, но все-таки пробился сквозь туман. Боюсь, я не слишком хорошо разбираюсь во всем этом или не умею контролировать свои действия, но мне кажется, что я открыл дорогу и ему самому.

— Хорошо, но что там было? — настаивал Док Брюэр. — Что ты увидел?

— Звезду. Зеленую. Ужасную. Несущую смерть. Она пыталась убить меня. — Он поднялся на трясущиеся ноги. — Будь проклято все это! Я никогда больше не загляну снова в его разум. Я всего лишь бедный эспер третьего класса, и я хочу жить.

Он вышел из кают-компании. Бетта вернулась к Лугачу и встала рядом с ним, беспомощно всплеснув руками. Сам Лу-гач скорчился в кресле, прикрывая голову руками и вздрагивая.

Чаттен с неприятным ощущением, словно наблюдал за мучениями животного, подошел к Лугачу, наклонился над ним и положил руки на покрытые загадочными серебристыми знаками плечи.

— Аугач, все в порядке, — ласково проговорил он. — Все уже прошло. Здесь ты в полной безопасности…

Темные, наполненные болью глаза взглянули прямо на него, и бедняга резко махнул татуированной рукой, словно отбрасывая от себя что-то.

— Аугач, — отчетливо повторил он несколько раз, а затем заговорил на непонятном языке.

Заговорил настойчиво, словно было очень важно, чтобы Чаттен понял его. И похоже, именно на этом языке — родном для него или нет — Харви обращался к нему в переулке.

— Извини, но я ничего не понимаю, — сказал Чаттен. — Аугач…

Темнокожий мужчина ткнул себя пальцем в грудь и произнес:

— Шоба Рук! Шоба Рук!

На мгновение Чаттен почувствовал себя маленьким мальчиком, которого ругают за недогадливость.

— Ваше имя Шоба Рук, — сказал он на всеобщем.

Темнокожий мужчина ответил на том же самом языке с

чистым и правильным произношением:

— Да, это мое имя. А Аугач — это огромная, страшная опасность, о которой кто-нибудь должен узнать, если я умру. Кто-нибудь, только не Лоуренс. — Он всем телом подался вперед, к Чаттену. — Только не Лоуренс! Это будет такое же безумие, как то, что совершили они. Помогите мне… рассказать…

— О боже! — воскликнул Чаттен. — Он сейчас снова ускользнет.

Он схватил Шобу Рука за плечи и отчаянно затряс:

— О чем рассказать? Как я могу помочь вам…

Но несчастный уже выскользнул в буквальном смысле слова из его рук и упал на пол. Он лежал неподвижно и дышал тяжело, но умиротворенно.

Все растерянно смотрели на него и друг на друга.

— Он потерял сознание, — определила Бетта. — Слишком сильное потрясение. Надеюсь, мы не причинили ему боль. Прик никогда бы…

— Может быть, стоит привести его в чувство? — предложил Брюэр.

— Думаю, его сейчас лучше оставить в покое, — неуверенно ответил Чаттен. Несмотря на всю тревогу за Лугача, или Шобу Рука, он не смог сдержать волнения. — Он заговорил — в самом деле заговорил. И назвал имя Лоуренса. Вы слышали?

Да, все слышали.

— Вы считаете, он говорил о Лоуренсе Харви? — спросил Брюэр. — О чем он хотел рассказать? Что не должен узнать Лоуренс? И что означает вся эта ерунда о зеленой звезде и опасности? По-моему, звучит как бред сумасшедшего.

На этот раз Чаттен не стал отвечать. Он склонился над Шобой Руком и произнес:

— Шемси, помоги мне. Нужно уложить его на койку…

— Я сам отнесу. — Гигант поднял бесчувственное тело так легко, словно оно ничего не весило. — Нам придется по очереди присматривать за ним.

В сопровождении Аута он направился к двери.

Гуртхарн, нежно держа крохотное животное в своих огромных руках, посмотрел на Шобу Рука:

— Мне кажется, он спрятался от самого себя. Когда Прик разбудил его память, он испугался и ушел в бессознательное состояние. Как этот малыш, когда ему стало слишком тяжело и я нашел его в клетке без всяких признаков жизни, а потом долго успокаивал и уговаривал очнуться.

Зверек прищурил большие круглые глаза и в шутку укусил его за палец. Гуртхарн довольно рассмеялся.

Чаттен обернулся к Доку Брюэру:

— Значит, по-вашему, это звучит как бред. Я так не думаю. Мне кажется, Прик только что дал нам ключи от сундука с золотом.

— Как это?

— Зеленая звезда. Разве все не складывается одно к одному? Аоуренс Харви, Шоба Рук, экспедиция, какое-то открытие, которое Харви так отчаянно жаждет прибрать к рукам. Нечто такое, что, по мнению Шобы Рука, не должно попасть к Лоуренсу, нечто, расположенное на зеленой звезде или рядом с ней. Нечто очень ценное.

— Думаете, это и в самом деле может быть Прародина? — затаив дыхание, спросила Бетта.

— Харви верит в ее существование, Прик подтвердил это. И Харви послал Шобу Рука разыскивать именно ее. Я считаю, что мы, по крайней мере, не должны исключать такой возможности.

— Нет, будь я проклят! — воскликнул Брюэр. — Это невозможно. И сейчас я объясню почему. Я провез этого сукина сына через всю Галактику как «Человека с Прародины», но я никогда не писал правду в афишах. У меня такая традиция.

Чаттен внезапно вспомнил слова Харви и спросил:

— Док, а почему вы написали это на афише? Была ведь какая-то причина.

— Конечно была. Эта татуировка. Вы никогда не слышали легенду о том, что у настоящих жителей Прародины был обычай покрывать кожу татуировкой, которую никто не мог повторить, так что их узнавали везде, где бы они ни появлялись, и никто не мог притвориться тем, кем на самом деле не был? Думаю, многие пытались это сделать. И когда я увидел, как разрисован Ау… то есть Шоба Рук, мне сразу в голову пришла эта идея. Полагаю, на самом деле татуировку ему нанес какой-то древний народ с планеты, о которой мы никогда не слышали, однако эта ложь показалась мне довольно безопасной. Я даже и представить не мог, что это окажется правдой.

Он ненадолго задумался и повторил:

— Увы, этого не может быть. Я просто не могу поверить в это. Это ведь сказка?

— Понятно, что Шоба Рук вовсе не житель Прародины, — хмуро согласилась Бетта. — Даже если он и нашел ее, зачем ему понадобилась эта татуировка?

— Не знаю, — признался Чаттен. — Но Харви говорил, будто может прочесть, что там написано. Что ж, возможно, мы узнаем больше, когда попадем на Алголь. Или, может быть, Шоба Рук сам что-нибудь нам расскажет. Но одно я знаю точно.

— Что вы знаете такого, чего не знаю я? — поинтересовался Док.

— Шоба Рук не хочет, чтобы Лоуренс что-то получил. И я тоже не хочу, что бы это ни было на самом деле. Потому что Харви собирается забрать это себе и безумно боится, что слухи расползутся по Галактике раньше, чем он что-нибудь найдет.

И в этот момент