своеобразной карусели. Под выкрики и бряцание оружия, они вели неспешную беседу, впрочем, говорил больше Доктор.

— Ты сегодня необыкновенно хорош! — заметил мистер Безупречность, после того, когда пришла их очередь скрестить мечи, это были первые слова, которыми они обменялись после карт. — Как нога?

— Нога?.. — Фома только сейчас вспомнил о ней.

Нога была абсолютно здорова, словно ничего и не случилось. Купание?..

— Необыкновенно хорош и молчалив! — добавил Доктор. — Тебя уже не интересует, что будет сегодня?

— Нет, — нехотя разлепил губы Фома, пытаясь пробиться сквозь защиту Доктора, как всегда безупречную.

Облегченные мечи мелькали словно крылья стальных бабочек. Фома пробовал различные комбинации и кажется нащупал место, где Доктор был, не то чтобы не уверен, но менее тщателен или не так быстр, что ли…

— Меня эта история перестала волновать, — ответил он, наконец, и обрушился на Доктора батманом справа. — Я себе её уже рассказал.

— И что ты себе рассказал?.. — Доктор не отступил и на полшага.

— Пустое!..

Фома не собирался рассказывать ни о Мири, ни о незнакомце, ни тем более, о змее. Это уже не имело значения, так же как не имело значения то, как закончатся поединки сегодня. Он просто чувствовал, что приближается большая развязка, а с ней, точнее, за нею — большая усталость. Вот только ждет ли эту усталость отдых?

— Пора на пенсию! — закончил Фома наступательную комбинацию.

— Ах вот в чем дело! — хохотнул Доктор. — История закончилась! Понятно! Но!..

Доктор сделал эффектную паузу, вместе с кинжальным рипостом…

— Это закончилась твоя история, любезный граф, моя-то — еще нет!

Доктор сам напал на него. Это было так неожиданно, как будто пошло дерево, на котором отрабатывались удары.

«Зеваю. Увлекаюсь и зеваю! — холодно промелькнуло у Фомы. — Нужно перестать «знать», что будет, и перестать ждать этого, потому что рано или поздно обманешься, обманут!.. Ничего не жди, но будь готов ко всему!»

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, едва отбившись. — Разве твоя история другая?

— В том-то и дело!

— Что ты задумал?

— Ничего страшного! — засмеялся Доктор. — Подстраховочка!

Сказано это было так, что Фоме стало не по себе. Подстраховочка?

— Реальности! — продолжал Доктор, словно сам с собой, словно не замечая удивления Фомы. — Болтаясь в них, в поисках тебя, я понял одну вещь, ты никогда не доводишь дело до конца!

— А может и не надо? — усмехнулся Фома.

Открывалось нечто странное, как подозрение, словно вот-вот раздвинутся кулисы и станет ясно, кто злодей.

— Надо!.. — Удары Доктора становились все более опасными. — Конечно, я понимаю, конца, как такового, нет. Но у этой истории он должен быть! И вот это уже — моя история!

— Ты говоришь так, как будто мы враги… — Фома отступал под градом ударов.

— Ну что ты, какие мы враги? — усмехнулся теперь уже Доктор, холодно, бесчувственно. — Мы делаем одно дело. Просто каждый по своему.

Фома пропустил удар и вместе с ним пришло еще что-то, какой-то проблеск понимания… подстраховочка! Доктор все время вынимает его из ситуаций, тормозящих развитие главной — вот этой, милордовской! Он страхует, он поддерживает огнем и мечом.

— Так ты… каппа?! Ты и есть та самая каппа?! — Фома перешел в нападение.

— Только не надо нервов, — все так же холодно попросил Доктор. — Я хочу, чтобы ты понял главное, мы делаем общее дело.

— Чистильщик?! — нападал Фома. — Я знаю ваше общее дело, коза ностра ассоцианская! Я знаю, чем они заканчиваются, ваши общие дела!.. Вы же комикадзе, вы же запрограммированы на исполнение даже через самоуничтожение! Это ты называешь общим делом?.. Чистюля Доктор!.. Вот значит в чем твоя чистота, после тебя ничего не остается!.. Мальчик, который один! мир, в котором нет места человеку, а есть мальчик, который плачет и уничтожает этот мир!.. Ах ты… наёмник!..

В возмущении он не заметил, как загнал Доктора в угол, что, в общем-то, было странно для тренировочного поединка.

— Обыкновенный мизантроп и головорез! И он меня подстрахует! Это вы вместе с Сати придумали?

— Фома, — попросил Доктор, с некоторым трудом отбиваясь от яростных ударов. — Ты же прекрасно знаешь, что иначе быть не может. Тебе и дали эту возможность, чтобы на стул не сажать…

Он приподнял меч, примиряюще.

— Сати…

— Сати! — зарычал Фома, выбивая меч из рук Доктора. — Да пошли вы!..

Он отбросил и свой меч…

Теперь они стояли в разных концах шеренги и хмуро слушали рев трибун. Друг на друга они даже не взглянули. Представление закончилось и тут новый взрыв восторга накрыл арену плотным покрывалом. Все, что было до этого, что сводило с ума, оказалось ничем, по сравнению с этим новым криком трибун, они словно рушились.

— Он!.. О-оо!.. А-ааааа! — неслось со всех сторон.

На трибуну, в ложу рыцарей Круга поднимался Верховный Князь. О его прибытии не было известно еще час назад, когда рыцари завтракали в замке. И вот теперь он поднимался по ступенькам, словно по волнам все возрастающего восторженного дикого шума.

Заложило уши. Рвались петарды и шутихи, но и их не было слышно, только разноцветные и беззвучные шары и зонтики раскрывались в небе и распадались на отдельные огни как в немом кино.

Сто тысяч зрителей в одном порыве открыли рот и встали, а с ними еще столько же за пределами Ристалища. Любит народ выражать свой страх восторгом, и уровень восторга показывал весь его ужас перед этим существом.

Милорд был в черном с фиолетовыми вкраплениями плаще и такой же полумаске, его высокая фигура выделялась среди пестрого разноцветья антрацитовым блеском атласа одежд. Черная же корона с огромным алмазом венчала его голову молнией-змеёй. В руках его был искрящийся от всеобщего внимания жезл.

На фоне всеобщего помешательства Фома не