Страсти бушевали и в Иерусалиме. После низложения Македония император потребовал, чтобы патриарх Иерусалима Илия (494—516) также вступил в общение с патриархом Константинополя Тимофеем. Тот принял его исповедание веры, но не признал каноничным низложение Македония. Илия направил в столицу посольство из 200 клириков, среди которых был повсеместно известный палестинский монах св. Савва, пользовавшийся громадным авторитетом в Палестине. Анастасий любезно принял св. Савву и, внимая его просьбе, разрешил святому остаться на всю зиму в Константинополе, а перед его отъездом в мае 512 г. передал ему в дар тысячу золотых монет на нужды монастыря. Очень последовательно и решительно св. Савва поддержал православных и самого Илию в его стоянии против монофизитов, на удивление не претерпев за это никаких неприятностей от власти.

Укрепленный его святыми молитвами и советами, Илия не принял синодальной грамоты от Севира, которую тот, став Антиохийским патриархом, по обыкновению, разослал главным архиереям Империи. Тогда Севир вторично направил патриарху Иерусалима свое послание, подкрепив его солдатами, но явившийся в Иерусалиме св. Савва с множеством монахов выгнал его послов из города и на лобном месте произнес анафему на Севира.

Получив об этом известие, император в 516 г. отдал приказание дуксу Палестины Олимпию низложить Илию и поставить на патриарший престол пресвитера Иоанна, который обещал вступить в общение с Севиром. Но когда к нему пришел св. Савва, Иоанн отозвал свое слово. В очередной раз император приказал сместить непокорного патриарха, и новый дукс Палестины Анастасий лично отправился в Иерусалим, чтобы убедиться в исполнении воли царя.

Но выяснилось, что Иоанн был сторонником Халкидона. И хотя по совету своего друга он пообещал выполнить все, что приказал царь, но в ближайшее воскресенье после Литургии объявил анафему всем, кто не признает Халкидона и вообще все четыре Вселенских Собора, как четыре Евангелия, а также проклял Нестория, Евтихия и Севира. Восторг народа и пришедших из пустыни монахов был такой, что правитель Палестины не посмел применить силу. Узнав о случившемся, император решил ввести для усмирения беспорядков войска, но вскоре к нему прибыло послание св. Саввы. В нем содержалась просьба дать мир Палестинской церкви и разрешение для обличения Севира. Конечно, царь был недоволен, и его ответ гласил, что «некоторые монахи и клирики, присвоив себе Православие, возбудили эти соблазны, силой вынуждая признать свое первенство в знании тайны и проповедования веры». Но в конце концов царь удовлетворил просьбу святого подвижника и оставил инцидент в Иерусалиме без последствий[1229].

Немалую проблему создавал Халкидон и в отношениях с Армянской церковью, активно не принявшей его орос. Конечно, армяне были крайне обижены тем, что ни на II, ни на III, ни на IV Вселенские Соборы их не приглашали, чему были свои причины. Во-первых, императоры рассылали приглашения лишь тем Церквам, которые находились в границах Римской империи, а армяне уже являлись подданными Персидского царя. А, во-вторых, они административно подчинялись Кесарии Каппадокийской, а потому их представительства на Соборе просто не требовалось при живом архиерее этой провинции, который уже был приглашен на Вселенское собрание. Тем не менее их делегация прибыла в Халкидон, дабы поставить вопрос об осуждении не только Нестория, но и его учителей – Иву Эдесского и Феодора Мопсуэтийского.

Тот факт, что этого не произошло, лишь усилило их недоверие к богословию Халкидона. И в противность Несторию армяне допустили смешение двух естеств в Христе вплоть до их полного смешения в одно среднее естество. Относясь к византийцам с трудно скрываемой антипатией, Армянская церковь не смогла и богословски понять те нюансы, которые открывались греческим языком для разрешения спорного догматического вопроса, поскольку армянский язык по своей бедности не знал различения понятий «сущность», «лицо» и «природа». Сомнения в истинности Халкидонского ороса возросли после того, как выяснилось, что и сами греки далеко не всегда едины в своих оценках этого ороса. И в 491 г. католикос Пабкен (487—492) созвал Собор армянских архиереев в Вагаршапате (здесь же присутствовал Грузинский католикос Гавриил, епископы Агвании и некоторые греческие архипастыри), на котором признал «Энотикон» Зенона, анафематствовал Халкидонский собор, Нестория и Ефтихия.

Еще более решительный шаг к отделению Армянской церкви от Вселенской Церкви будет сделан чуть позже – в 527 г. при католикосе Нерсесе II (524—533) на Соборе в Довине, на котором армяне признали лишь одну природу в Иисусе Христе и «в пику» грекам подтвердили празднование Рождества Христова и Богоявления в один день – 6 января. Там же они постановили совершать таинство Евхаристии на пресном хлебе и вине без примеси воды, а также согласились с монофизитским добавлением к «Трисвятому» слов «распныйся за ны…». Разумеется, религиозное охлаждение не могло не сказаться и на политических отношениях. В войне императора Анастасия с персами армяне были на стороне зороастрийцев, а не христиан. Они же активно помогали персам в войне с гуннами[1230].

Восстание Виталиана и смена понтификов – в 514 г. Римским папой стал Гормизд (514—523) – побудили императора вновь начать переписку с Римом. В письме папе от 28 декабря 514 г. царь выразил желание созвать новый Вселенский Собор в Гераклее на Пропонтиде и повторил это предложение в следующем послании от 12 января 515 г.; и папа принял эту идею с полным сочувствием. С разрешения Теодориха Великого (!) он направил к императору своих посланников. Инструкция, данная им, гласила, что предложение царя можно принять, если тот открыто признает Халкидон и «Томос» папы св. Льва Великого, анафематствует Нестория, Евтихия, Тимофея Элура, Петра Кнафея, Петра Монга и Акакия, а также передаст на рассмотрение папы дела всех лиц, на которых придут жалобы как на преследователей сторонников Халкидона.

До конца 515 г. шли переговоры, завершившиеся отъездом послов в Рим с посланием Анастасия к папе. В принципе оставалась надежда, что переговоры завершатся успешно, но этому мешали два обстоятельства. Так, в своем ответе император охотно соглашался признать Халкидон и «Томос», анафематствовать Нестория и Евтихия, но категорично не желал предать проклятию Вселенских архиереев, поскольку, по его словам, это может вызвать большие волнения в Церкви, и был, конечно, прав. Но папа не удовлетворился ответом царя и категорично настаивал на выполнении всех своих условий.

Кроме того, стороны не нашли общего согласия по вопросу о подчиненности Иллирии. С политической точки зрения эта провинция уже давно находилась под властью Теодориха Великого, но еще при патриархе Аттике (405—425) отошла к Константинопольскому архиерею. Долгое время попытки папы вернуть Иллирию не приносили им успеха, но в 515 г. епископ Фессалийский Дорофей по своей инициативе стал искать помощи у Римского епископа, и тот, конечно, охотно откликнулся на этот зов. Не удивительно, что такая инициатива была плохо оценена в Константинополе, где с раздражением наблюдали, как все чаще и чаще церковные вопросы решаются без ведома царя.