В довершение всего в 516 г. Гормизд издал «Правило веры», в котором утверждал как незыблемый принцип то, что Римская церковь всегда хранила неповрежденную веру и что в ней одной – «цельная и истинная твердыня христианской религии». Но, как мы знаем, у императора была своя точка зрения на этот счет. Наконец, Анастасия не могло в очередной раз не шокировать то почтение, которое в ущерб Римскому императору папа оказывал Теодориху Великому, всего лишь правителю Италии по поручению царя – так официально признавался на Востоке его статус.

В 517 г. Анастасий созвал Собор в Константинополе, куда прибыло до 200 епископов, включая римских легатов. Но, поразмыслив, царь не решился открыть его заседания, поскольку было очевидно, что по основным пунктам расхождений никакого соглашения достигнуть не удастся. В последнем письме папе Гормизду от 11 июля 517 г. император обоснованно писал о невозможности принять требования папы об анафематствовании целого ряда вселенских патриархов, а затем добавил, что он не считает возможным обращать свои просьбы к тем, кто проявляет высокомерное презрение к просящим. «Мы можем снести, – писал Анастасий, – что нас обижают и вменяют в ничто, но мы не допускаем, чтобы нам отдавали приказания (выделено мной. – А. В.)». Безусловно, император был прав.

Так закончилась еще одна попытка прекратить церковный раскол, на этот раз также неудачная. Весной 518 г. скончался Константинопольский патриарх Тимофей, и на его место выбрали Иоанна (518—520), каппадокийца по происхождению, склонного принять мирные инициативы[1231]. Назначение Анастасием Иоанна вызвало бурные волнения – толпа горожан, предводительствуемая монахами, напирала на патриарха и требовала от того анафематствовать монофизитских вождей. Возможно, по этой причине, а, может быть и нет, но вскоре Анастасию пришлось убедиться в том, что его выбор был ошибочен: у Иоанна имелась своя точка зрения на существо богословского спора[1232].

Надо сказать прямо, что почти во все время своего многотрудного царствования император Анастасий оказывался на высоте положения. Войны требовали громадных средств, но многоопытный император, умевший распоряжаться финансами, оставил после себя в казне 145 тысяч килограммов золота[1233]. Эти средства позволили его преемникам провести имперскую стратегию и реформировать государственное управление и армию. Как он достиг такого результата? – остается только гадать. Начав свое царствование с налоговых послаблений, вынужденный вообще отменить налоги на некоторых территориях, прекратив продажу должностей, император, по существу, сам отказался пусть и от сомнительных, но верных источников доходов, которыми ранее не брезговало правительство.

Озабоченный делами правосудия, император начал насаждать в магистратурах юристов, не делая никаких исключений для кандидатов на эти должности. Когда его супруга св. Ариадна просила за Анфимия, приходившегося ей родственником, царственный супруг отказал ей, сославшись на то, что пост префекта могут занимать лишь люди, имеющие специальное образование[1234].

Главное – при Анастасии Римская империя окончательно стала христианским государством, а военное сословие заняло должное подчиненное положение, не претендуя более на высшую власть. При всех религиозных перипетиях ни разу за все время царствования Анастасия никто не рискнул организовать заговор с целью захвата власти. Далекий от честолюбивых воинских подвигов, он обращал основное внимание на благосостояние своих подданных. Царь восстановил правосудие в судах, облегчил податное бремя подданных и создал высокоэффективную администрацию.

Великолепно образованный (например, император владел обоими языками Империи), он всячески поощрял развитие литературы, особенно римской, которая в его годы расцвела пышным цветом. При нем прошли обучение великолепные юристы, которые позднее будут задействованы при разработке законодательства будущих императоров Рима. Сохранилось два панегирика, написанные Присцианом и Прокопием Газским, в которых прославляется имя Анастасия и св. Ариадны за то благоденствие, которые они даровали Римской империи после тяжелых лет царствования Зенона. Так, в частности, Прокопий славит многочисленные славные деяния императора: удачные войны на Востоке, благосостояние граждан, строительство Длинной стены во Фракии, маяка в Александрии, устранение кровавых зрелищ и запрет пантомимов. Он отмечает высоконравственный образ жизни царя и его подвиги и сравнивает с Александром Македонским, Киром, Агесилаем[1235].

Наиболее крупной реформой императора Анастасия, как указывалось выше, можно назвать организацию альтернативных способов взыскания с отдельных городских общин поземельного налога, являвшегося главной статьей дохода бюджета. Вообще, современники говорили, что Анастасий заботился о своих подданных, как о собственных детях. Неизменно император освобождал разоренные или подвергнувшиеся нашествию варваров провинции от налогов, посылая от себя личную помощь областям, застигнутым войной[1236]. Среди других знаменательных действий Анастасия следует выделить уничтожение кабальных записей, ведших к закабалению в рабство свободных людей[1237].

Нельзя сказать, что судьба была очень милостива к императору Анастасию. Как уже говорилось ранее, помимо длительных войн в 517 г. Римскую империю постигло страшное нашествие славян, дошедших до Фермопил. А в 518 г. жесточайшее землетрясение поглотило два города в области Дардании и почти половину остальных – значительно повредило.

Позиция императора по отношению к Халкидону навеяла много субъективизма при описании современниками (и не только ими) царствования Анастасия. Это отношение хорошо иллюстрирует следующая легенда, широко распространенная на Востоке. Однажды ночью, как гласит предание, Анастасию было видение благообразного старца с книгой в руках. Загнув в ней несколько листов, старец сказал императору: «За твое неверие я вычеркиваю 14 лет!» Тут же выяснилось, что тревожный сон в эту же ночь посетил и Амантия, препозита опочивальни, который видел в сновидении огромного кабана, свалившего сановника с ног и топтавшего его. Толкователь снов философ Прокл разъяснил дело так, что за отступления от веры Господь накажет обоих – и императора, и Амантия[1238].