— Да конечно, ага, — саркастично произнесла она и поставила кружку на стол. — На, пей свой чай.

Быстро перекусив, Алексей сходил в душ и, надев свои пижамные штаны, отправился на поиски Елены. Она стояла на балконе и смотрела вдаль.

Подошел к ней со спины и обнял за талию. Такая маленькая и беззащитная в его сильных руках.

— Я тебя потерял…

— Нашел? — Зимина улыбнулась и повернула к нему голову.

— Угу, — Хабаров крепко прижал ее к себе, скользнул ладонями вверх к груди и принялся покрывать легкими поцелуями щеку.

— Леша, — увернулась она и спустила его руки обратно на талию.

Он зарылся носом в ее мягких пушистых волосах и, обдавая жаром дыхания, хрипло прошептал на ухо:

— Моя…

— Щекотно, — Лена негромко засмеялась, мелкая дрожь охватила тело, и она попыталась высвободиться из объятий.

Алексей сел на диванчик и потянул ее за собой.

— Иди ко мне.

Елена забралась с ногами и удобно устроилась у него на груди. Чувствовала, как под ее ладонью гулко бьется сердце и как невероятное тепло исходит от его тела. Только в его руках она находила безмятежное спокойствие и умиротворение, могла полностью расслабиться и абстрагироваться от ненужных мыслей.

— Какая потрясающая ночь, — заметил Хабаров, глядя на темно-синее звездное небо. Всего месяц назад они так же сидели на этом балконе и любовались красотой природы. Их первое свидание, первая совместная ночь и первое утро. Внезапные воспоминания всколыхнули душу, пробуждая знакомые приятные чувства.

— Угу, — согласилась Зимина и добавила: — Здесь очень красиво.

— Ты помнишь, как мы встречали рассвет?

— Конечно. Не хватает только малинового чая.

— Сейчас я это исправлю, — Леша собирался встать, но Лена его остановила.

— Не надо, и так хорошо.

Они долго сидели в обнимку, наслаждаясь друг другом, нежно целовались и просто молчали. Им было хорошо вдвоем, и ничто не могло разрушить очарование момента. Встретив рассвет, Алексей теснее прижал к себе спящую Елену и, коснувшись губами ее макушки, сам погрузился в сон.

Московская область. БО «Васильки»

Проснувшись в гордом одиночестве, Романова попыталась приподняться, о чем тут же пожалела, и со стоном опустилась на подушку. Голова ужасно болела, а воспоминания тысячью маленьких раскаленных игл пронзали мозг. Как ее могло так угораздить?

— Господи, скажи, что это был дурной сон, — простонала она, пряча лицо в ладонях. Ей было безумно стыдно за свое поведение. Ира не знала, как теперь смотреть Тимуру в глаза — он, наверно, подумал про нее много всего нехорошего.

— Проснулась? — спросил Громов, появившись на пороге ванной комнаты, и улыбнулся. — Вот видишь, живая. Не стоило переживать.

— Да лучше б я вчера умерла, — сетовала Ирина, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Как же стыдно. Ты сильно злишься на меня?

— Совсем не злюсь, — Тим присел на кровать рядом с ней и ласково провел рукой по волосам. — Подумаешь, перепила, с кем не бывает. Но я же тебя предупреждал…

— Сама не знаю, как так получилось. Я расслабилась, мне было так хорошо, а потом резко стало плохо, — Ира искала оправдания, но понимала, что все они звучали глупо.

— Первый раз?

— Нет конечно, было дело когда-то давно, еще в институте. После того случая зареклась, и вот…

— Ладно, ничего страшного не случилось, не думай об этом. На вот, выпей, должно помочь, — Тимур протянул ей стакан с шипящей жидкостью.

Романова даже не стала спрашивать, что это, залпом осушила содержимое бокала.

— Надо же, какой ты можешь быть послушной.

— И не надейся.

— Ладно, мне пора идти, а ты поспи еще чуть-чуть и обязательно сходи в столовую. Поешь горячего, сразу станет лучше.

— Хорошо, а ты куда? — только сейчас Ира заметила, что Громов полностью одет.

— К Карине — честно ответил он.

Ирина изменилась в лице, чем рассмешила его.

— Не ревнуй, я по делу, — Тим нежно поцеловал ее в губы и встал с кровати.

— До вечера?

— Конечно.

Он вышел за дверь, а Ира вновь опустилась на подушку. Настигла расплата за слабость — голова раскалывалась на части. Известие о встрече Тимура с Кариной не радовало, но и накручивать себя она не собиралась. У нее не было причин не верить своему мужчине, да и сил на душевные копания не осталось никаких. Прикрыв глаза, Ирина отбросила мешающие мысли и попыталась уснуть.

Тула. Квартира Куликовой

Вылив последний половник теста на шипящую сковороду, Таня поставила грязную кастрюлю в раковину и заполнила ее водой до краев. Ловко перевернула блин лопаткой и выключила газ.

Утром ее разбудила сигнализация автомобиля, стоявшего где-то под окнами. Куликова проворочалась пару часов, но заснуть так и не получилось, она встала, сходила в душ и принялась готовить завтрак. Вместо привычных бутербродов и яичницы решила испечь блины. Хотелось порадовать Стаса чем-то вкусным в благодарность за вчерашний вечер. Этот поход в ресторан, первый за все время их отношений, надолго отложится в памяти.

Таня давно не выбиралась в подобные заведения, не было времени — и она, и Петя очень много работали — а когда оно все-таки появлялось, уже и желание пропадало, поэтому маршрут больница-дом-больница оставался неизменным.

Но Стас внес в ее планы на жизнь свои коррективы. Приоритеты сменились, и теперь Куликова не стремилась задерживаться на работе, наоборот, уходила раньше, чтобы не опоздать на поезд, искала с ним встреч. И даже успела привыкнуть к его непростому характеру, но вчера Дымов приятно удивил ее своим вниманием.

— Ста-ас! — громко позвала она из кухни.

— Уже здесь, — раздался голос за спиной.

— Как ты меня напугал! — воскликнула Таня, развернувшись.

— Не бойся, утром я безобидный, — иронично произнес Дымов.

— Давай садись, завтракать будем.

Стас послушно опустился на стул и стал наблюдать за тем, как его женщина хозяйничает на кухне: расставляет тарелки, приборы, разливает чай. Шелковый халат мягко струился по телу, выгодно подчеркивая изящные изгибы. Осознав, что под ним ничего нет, он не сдержался и, резко притянув ее к себе, усадив на колени.

— Стас, — возмутилась она и лукаво улыбнулась.

— М? — Дымов зарылся носом в ее волнистых волосах.

— Блины, — напомнила Таня и попыталась вырваться из объятий, но его руки надежно удерживали ее.

— Какие блины? Я тебя хочу, — горячий шепот обжег щеку, распространяя по телу волну мурашек. Она не могла сопротивляться его натиску, попросту не хотела.