№ 392. Рождение, молодость и бой Сокольника с Ильей Муромцем. Отдельные фрагменты свидетельствуют о несомненном мастерстве сказителя (портрет Ильи, описание молодецкой «потехи» Сокольника), однако в целом его вариант заметно уступает лучшим мезенским записям. В традиционном духе выдержано лишь начало былины, затем следует серия эпизодов импровизационного характера. Вопреки обыкновению богатыри находятся не на заставе, а в Киеве; Алешу Поповича отводит Добрыня, а не Илья; Сокольник сразу выбивает Илью из седла. После примирения с отцом молодой богатырь приезжает в Киев в качестве почетного гостя князя Владимира. В мезенских текстах нет близких параллелей к этим эпизодам.

№ 393. Исцеление и первая поездка Ильи Муромца. Контаминация былин об исцелении Ильи, о его встрече с разбойниками и победе над Соловьем-разбойником. Первый сюжет изложен схематично. Как и в большинстве поздних мезенских записей, героя исцеляет «старый человек», а не калики перехожие. Оригинально сравнение богатыря-сидня с пнем, «сидящим» у дороги. Сюжет «Илья и разбойники» близок к варианту В. Тяросова (№ 312), но передан конспективно; характер расправы со станичниками нетрадиционен. Как и в былине Тяросова, впервые выехавший из дома богатырь упоминает шубу, подаренную ему князем Владимиром. О близком родстве этих вариантом свидетельствует и развитие событий в последней части текста (сюжет «Илья и Соловей»), но у Авдушева нет отмеченных в былине Тяросова перекличек со сборником КД.

№ 394. Камское побоище. Единственный вариант, в котором рассказ о первой битве с татарами не приобрел доминирующего значения. Однако его генетическая связь с популярной в этих краях развернутой редакцией былины о татарском нашествии очевидна — сказитель просто опустил некоторые эпизоды. Само имя вражеского предводителя — «Калин», редко встречающееся в мезенских былинах, косвенно свидетельствует о контаминации двух сюжетов. Видимо, индивидуальным нововведением Бешенкина является вытеснение других богатырей Ильей Муромцем (он, а не Добрыня, собирает богатырскую дружину; во второй части прослеживается только судьба Ильи, об участи его соратников ничего не сообщается). Некоторые мотивы не имеют аналогий в других мезенских записях, свободных от книжного влияния (Илья оповещает богатырей о нашествии татар, разбрасывая по дорогам «ёрлоки да скорописчаты»; после второй битвы он «окаменел на добром коне»).

№ 395. Василий Окулович и Соломан. По содержанию и стилю вариант близок к №№ 365, 372. Есть в нем и оригинальные мотивы и формулы, лишь изредка встречающиеся в архангельско-беломорских записях или вообще не имеющие в них аналогий. Соломан живет «за морем Турецким в Ерусолими»; на поиски похищенной жены он отправляется не на кораблях, а «сухопутою»; для похода набирает «силу охвочую». Уникален диалог Соломана с бывшей женой о том, котрый из двух мужей «теперь да лучше кажется». На редкость выразительно описывается беспомощное состояние споенной Торокашкой Соломаниды. Архаичное слово «попрыщо» осмысляется сказителем как элемент особого «богатырского» языка: не доходя до Золотой Орды Соломан оставляет свое войско «как по-нашому, по-руському, ровно за семь вёрст, а по-ихному, по-богарьскому, за семь попрыщов».

№ 396. Выезд и бой Сокольника с Ильей Муромцем. В тексте преобладают стандартные элементы местной редакции сюжета, его начало близко к № 364. Некоторые детали необычны: Сокольника обнаруживает Алеша, а не Илья; после неудачного покушения на него Илья на коне догоняет и убивает сына. Интересное развитие получил один из типовых мотивов — Илья увидел свой именной перстень в тот момент, когда Сокольник перехватил занесенный над ним нож (ср. № 417).

№ 397. Старина о льдине и бое женщин и небылица. Обычная для Мезени контаминация «Старины о льдине» с небылицей дополнена обращением к хозяину дома с просьбой разрешить «старину де сказать да стародавную». Редкая формула «Кабы синёму морю да на утишину, // Кабы добрыим людям да на послышаньё» идентична былинной концовке, зафиксированной в разных регионах — от Заонежья до Северного Урала (Гильф., №№ 6, 40 и др.; Григ., № 285; Онч., № 20 и др.; КД, № 3).

№ 398. Василий Васильевич [Дунай]. Начало былины, с трудом припомненное исполнителем. Добрыню-посредника и Дуная-свата заменил Василий Васильевич, а место традиционного «царства Ляховинского» заняла «Золотая Орда».

№ 399. [Оборона Пскова от Стефана Батория]. Редкая историческая песня об осаде Пскова польским королем Стефаном Баторием. Многие общеэпические формулы (особенно в начале текста и в финальной сцене) позаимствованы из былин. По мнению Б. Н. Путилова, сказитель мог усвоить песню из книги. Об этом свидетельствуют некоторые оригинальные детали, упоминание «коня бахмута», замена воеводы Карамышева Шуйским.

№ 400. Илья Муромец освобождает девицу из татарского плена [Козарин]. Текст представляет собой центральный эпизод «Козарина», прикрепившийся к имени Ильи Муромца. О судьбе третьего татарина, обещавшего девушке свободу, ничего не сказано, но по логике вещей богатырь должен его помиловать (ср. №№ 357, 405). Начальные стихи зависимы от баллады «Молодец и казна монастырская» (татары делят «казну Микольскую»).

№ 401. Отъезд Добрыни и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича. Один из самых полных вариантов среднемезенской редакции сюжета. В тексте подчеркивается насильственный характер сватовства (ср. №№ 339, 342, 351). Оригинальная формула использована для описания реакции слушателей на игру Добрыни-гусляра («умны люди дозналисе, глупы люди россмехалисе» — ср. № 423). Просьба героя принести «платье цёрноё, сироцкоё», очевидно, продиктована его стремлением до определенного момента оставаться неузнанным. Этот мотив встречается еще в нескольких мезенских текстах, но, кроме № 423, оформлен иначе.

№ 402. Заключение оклеветанного Ильи Муромца в погреб и спасение им Киева от Кудреванища-царя. Обычное для местной традиции соединение былины о татарском нашествии с «Камским побоищем»; второй сюжет передан кратко. С особой обстоятельностью изложены причины конфликта Ильи с князем Владимиром и все его перепетии. Выразительно сказано о физическом превосходстве богатыря над князем и его слугами («весить старого да не повесити, не сказнить будёт»). «Слуги подмутцивы» трижды клевещут на Илью, два раза Владимир воздерживается от крутых мер («как втору-ту вину ище бог простит»). Троекратные повторения — излюбленный прием сказителя. Михашину принадлежит одна из самых развернутых формул, содержащих вражеские угрозы Киеву. Сюжет «Камского побоища» упрощен и частично переосмыслен. Нет никакого вызова небесным силам; богатыри-победители (а не пассивные свидетели первой битвы) своим хвастовством провоцируют оживление вражеского войска, но в конце концов истребляют и его.

№ 403. Дунай. В основном придерживаясь традиционных стандартов, сказитель иногда отступал от них. На Дуная указывает не Добрыня, а «Тороканушко Заморенин» — персонаж былины «Соломан и Василий Окулович»; киевские богатыри еще до начала переговоров с отцом невесты избивают его «силу» (ср. № 384); поединок Дуная с Настасьей заменен сказочным по происхождению эпизодом в шатре; не описано возвращение богатыря в Киев, обычно предшествующее финальным сценам. Сравнение «лютой ископыти» богатырского коня с «пецищей» типично для местной традиции (см. №№ 384, 420 и др.).

№ 404. Сватовство царя Гребина