Калина привозит в Киев «Борис да королевиць сын» (ср. КД, № 50 и былину пинежанки Кривополеновой — № 111). Сказитель учитывает существование языкового барьера («по-ихному, по-тотарски, да за семь попрысков»), упоминает золотое, серебряное и медное кольца, к которым вяжут коней люди разного социального статуса. Последний мотив изредка фиксировался собирателями в разных районах — от Пинеги и Печоры до Восточной Сибири. Описание поединка Ильи с Калином близко к соотвествующему фрагменту из былины «Алеша и Тугарин» печорского певца П. Маркова. Особенно показательно сравнение отрубленной головы с отлетевшей пуговицей и недоумение противника по поводу «пропажи» богатыря, которого он считает убитым. Важная роль отведена Добрыне: он читает вражеский ультиматум, оповещает богатырей о грозящей Киеву опасности; его же во время первой битвы оставляют у шатра караульщиком, поскольку и сам он устал, и конь его «приускакалсэ». Как и в других мезенских записях, перебитое вражеское войско воскресает; сказитель использовал здесь оригинальную деталь: «которого рубили надвоё, а сидит их два на кони...» Необычен финал былины — по совету Богорордицы Илья отзывает богатырей с поля битвы: «Нам живым, видно, с мёрвыма не наратитьсе».

№ 416. Бой Добрыни с Дунаем. Сказитель в основном придерживался типовой для Мезени редакции сюжета; единственное существенное отступление от нее — замена Ильи Муромца Алешей Поповичем в роли третейского судьи. Дунаю вменяется в вину следование иноземным обычаям («Наши руськи не ставят черных шатров» — ср. №№ 341, 412); более того, он осознается как потенциальный изменник («придет с неверными в Киев-град, выпленит Киев-град» и т. п.).

№ 417. Выезд Сокольника и бой его с Ильей Муромцем. Один из лучших мезенских вариантов, отличающийся продуманностью композиции и стилистической отшлифованностью. «Олёкса Большой» расцветил традиционную сюжетную схему оригинальными подробностями, афоризмами, сравнениями и эпитетами. Некоторые из них известны по другим записям, хотя встречаются довольно редко. Это — описание «охоты» Сокольника; перебранка богатырей перед боем; меткая характеристика Добрыни («не уцёна его вежь да спорожоная») и т. д. Параллели с другими нестандартными элементами обнаруживаются лишь за пределами Мезенского края, в том числе в северноуральском сборнике Кирши Данилова (в числе отведенных Ильей богатырей упомянут «Цюрило да Голощапое» — ср. КД, № 1, где соперником героя является «голой щап Давид Попов»). Как и в № 392, Илья видит свой именной перстень, когда Сокольник поднимает руку, пытаясь перехватить занесенный над ним нож. Есть в былине логическая неувязка: уезжая из дома, Сокольник уже знает, что Илья — его отец, а вернувшись после встречи с ним, вновь допытывается у матери, былью хвастал «старой» или небылью.

№ 418. Встреча и поездка Ильи Муромца со Святогором, смерть Святогора и освобождение Ильей Муромцем Киева от Издолища. Контаминация былин «Святогор и Илья Муромец», «Святогор и тяга земная» «Илья и Идолище» В сюжетах о Святогоре сохранен ряд архаичных деталей. Святые Горы иногда упоминаются архангельско-беломорскими певцами, но только А. Мартынов уточнил, что в других местах «не несла бы» богатыря-великана «сыра земля». Святогор изображается дремлющим в седле — единственная фиксация этого мотива в северо-восточных районах. То же можно сказать о целом сюжете — «Святогор и тяга земная» (если не принимать во внимание книжные по происхождению тексты). В былине ему отведена роль вставного эпизода. Вариант интересен уникальными подробностями: Святогор с самого начала обещает повернуть не всю землю, а только треть ее; чтобы он не провалился, пытаясь поднять чудесную «ташоцьку», под него «подсунули плиту жалезную». Оригинальна связка между сюжетами о Святогоре и Илье и Идолище: получив часть силы великана, Илья вынужден идти пешком, так как у его коня «подломилась хребётна кость». Сказитель продемонстрировал высокий уровень исполнительского мастерства. В сюжетах о Святогоре нет столь обычных в северо-восточных записях прозаизмов, некоторые фрагменты могут служить эталонами эпического формульного стиля (ст. 76—77, 84—87, 98—110 и др.).

№ 419. Васька-пьяница отвозит дани Ордянному королю. Традиционный сюжет подвергся существенной переработке, от него остались только ключевые мотивы. Все остальное либо перенесено из других эпических песен, либо сочинено сказителем. Из старины «Василий Игнатьевьич и Батыга» позаимствованы сцена пиршества Василия с голями кабацкими, совет Добрыни обратиться к его названому брату, рассказ об опохмеливании богатыря князем Владимиром. В тексте не описываются состязания, богатыри сразу начинают избивать татар — Добрыня во дворе, а Василий в королевском дворце. Такое развитие событий обычно в местной редакции «Дуная». Обращают на себя внимание самая развернутая в архангельско-беломорских вариантах характеристика «даров троёгодных» и исполненный достоинства ответ богатыря князю (ст. 136—141).

№ 420. Дунай. Первая часть былины выдержана в классическом формульном стиле. Эпизоды, повествующие о Дунае и Настасье, сказитель припоминал с трудом. Попытки восстановить содержание полузабытой старины привели к механическому включению в нее мотивов из «Потыка» (спасение змеенышей из горящего куста, помощь благодарной змеи, упоминание о заповеди супругов живому ложиться в могилу с умершим). Вопреки традиции повествование завершается оживлением Настасьи, но из текста не ясно, как Дунаю удалось этого добиться. Оригинальна бытовая подробность — перед отъездом из Ляхова Дунай и Добрыня пошли «в торговой ряд» и «нагрузили три сумы» цветного платья для княжеской невесты.

№ 421. Князь Роман и Марья Юрьевна. Один из лучших вариантов этой сравнительно редкой баллады. Как и в других мезенских текстах, в нем немало сказочных мотивов и образов (ослепление служанок-татарок, преодоление героиней дремучих лесов, высоких гор и «Бузынь-реки»). Идейная доминанта произведения — моральная стойкость Марьи, сумевшей даже в плену сохранить супружескую верность. Ее отказ от второго брака при живом муже покрепляется ссылками на противоестественность второго солнца и второго месяца. В изображении иноземного царства переплелись представления северян о татарской орде и Литве.

№ 422. Мать князя Михайла губит его жену. По содержанию и стилю текст близок к другим записям А. Д. Григорьева (см. №№ 330 и 381). Откровенная неприязнь свекрови к невестке проявляется и в том, что она без какого-либо повода называет ее «спесивой-гордливой». «Заструги» — вымытые прибойной волной ямы.

№ 423. Отъезд Добрыни и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича. Текст содержит все элементы, характерные для среднемезенской редакции сюжета; особенно близок он к № 401, с которым обнаруживаются многочисленные схождения на лексическом уровне. Необычно для местной традиции агрессивное поведение переодетого Добрыни (в большинстве текстов богатырь подкупает слуг Алеши Поповича). Как и в №№ 387, 409, Настасья ждет мужа вдвое дольше условленного срока.

№ 424. Братья-разбойники и их сестра. Типовой вариант местной модификации сюжета, охарактеризованной в преамбуле. Как и в ряде других севернорусских текстов, действие приурочено к Киеву.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Григ. — Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Т. I. — СПб.: Тропа Троянова, 2002; Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Т. II.