Белые разведчики Лютер Норт и Баффало Билл Коди как-то раз сопровождали пауни, идущего по следу, которого никто из белых не мог разглядеть. Коди скептически относился к происходящему, пока в одном песчаном месте следы не проявились явно. С тех пор он признал пауни лучшими следопытами, которых когда-либо встречал. Лейтенант Джеймс Шэннон отмечал после наблюдения за разведчиками-индейцами в действии, что для них «исследование следов – это наука, а не догадки».

Индейцы разных племен делали мокасины различной формы, которые, соответственно, оставляют различные следы. «Опытный житель границы, – писал Белден, – легко распознает, к какому племени принадлежали индейцы, просто осмотрев оставленные ими на песке следы. В отличие от стрел, они редко (если вообще когда-нибудь) меняли свои мокасины на чужие». Капитан Саблитт подтверждал эту информацию. Мокасины различались по форме, жесткости подошвы, форме мыска и крою задней части мокасина. Так, на Северных равнинах мокасины шили из одного куска кожи.

Шайены, например, вместо бахромы на задней части мокасина пришивали две маленькие кисточки из оленьей кожи, бизоний хвост или полоску из бороды бизона, тянувшиеся позади. В некоторых племенах к пятке пришивали хвосты койотов. Стопы мужчин команчей были маленькими и широкими, что, помимо прочих признаков, также давало возможность распознать их следы. Чтобы врагу было сложнее определить количество людей в отряде, индейцы передвигались цепочкой друг за другом, следуя за предводителем.

Отличить следы индейца от следов белого человека не представляло труда даже для неопытного следопыта. Краснокожие носили мокасины и никогда не надевали ботинки или сапоги белых людей. Последние, напротив, порой носили индейские мокасины, но их походка и постановка стоп отличались от индейских. Рудольф Курц писал в 1851 году: «Когда индеец стоит, концы его стоп указывают прямо вперед. По этому признаку их легко можно отличить от следов белого. Любой, кому предстоит долго идти по высокой траве или узким тропам, оставленным животными, сразу оценит преимущество такой постановки стоп». По следам босых ног также можно было определить, оставлены они белыми людьми или индейцами – подошва стоп у краснокожих была плоской.

Численность можно было приблизительно определить даже по останкам бизонов, убитых проходящим мимо отрядом, и количеству вырезанных из туш кусков мяса. Количество кострищ на привале показывало приблизительное число спавших вокруг них людей. Если угли были теплыми, это означало, что отряд ушел недавно. Об этом же свидетельствовали кусочки мяса и не обглоданные волками и воронами кости, валявшиеся вокруг кострищ. По выщипанной лошадьми траве определяли, сколько дней прошло с тех пор, как здесь прошли чужаки. Время, когда оставлены следы, индейцы определяли и по лошадиному навозу – в зависимости от того, насколько он высох по отношению к середине. Наличие в группе противника женщин – по следам лошадиной мочи относительно копыт, поскольку женщины ездили на кобылах, а следы, оставленные жеребцами, говорили о том, что, скорее всего, это отряд воинов.

Мустанги или дикие лошади порой оставляли следы, которые тяжело было отличить от следов конного отряда, особенно если они не останавливались пощипать траву или кору деревьев. В этом случае индейцы следовали за ними, пока не обнаруживали лошадиный навоз. Если он лежал в одной куче, это твердо указывало, что следы оставлены табуном мустангов – они всегда останавливаются, чтобы опорожниться, в то время как индеец-всадник не дает коню задержаться и его навоз остается разбросанным вдоль тропы. Если следы углублялись в лес, индеец соотносил их с расстоянием до ветвей деревьев – мустанги проходят под ветвями, растущими слишком низко, чтобы под ними мог проехать человек на лошади.

Если подозрительный объект на равнине был так далеко, что человек не мог разобрать, движется он или нет, индейцы втыкали в землю два небольших прутика или стебля травы в одну линию с отдаленной точкой. Если объект двигался, это сразу было заметно.

Также несложно было отличить американских лошадей от индейских. Во-первых, индейцы, в отличие от американцев, никогда не подковывали своих скакунов, а во-вторых, следы копыт индейских лошадей были гораздо меньше.

Отправляясь на войну, индейцы оставляли в лагере семьи и никогда не тащили с собой палатки и шесты. Кочующая община везла палатки, шесты и остальные пожитки. Соответственно, если были обнаружены следы с отметинами от шестов – индейцы кочуют с семьями, а если их нет – это следы военного или охотничьего отряда. Отсутствие детских следов также свидетельствовало о том, что, скорее всего, отряд был не охотничьим, а военным.

На мягкой земле отпечатки копыт оставались глубокие и четкие, но на твердой или каменистой иногда уходило много времени, чтобы обнаружить их. Если следы исчезали, индейцы некоторое время ехали в предположительном направлении движения противника и вскоре находили их. Если этого не происходило, они внимательно исследовали округу. Следы на траве оставались, пока примятая трава не распрямлялась. Направление движения отряда было видно по верхушкам травы – они были примяты в сторону движения. Когда трава распрямляется, след все равно можно обнаружить. Для этого необходимо встать на месте предположительного движения противника и посмотреть вперед-вдаль – распрямившаяся трава имеет несколько иной оттенок зеленого цвета, чем окружающая ее. Это отличие еще долгое время позволяет обнаружить след.

Копыта лошадей разрыхляют землю, и, если следы свежие, кусочки выбитой земли немного влажные, но спустя некоторое время подсыхают. Индейцы также помнили, был ли в течение нескольких дней дождь, что давало им возможность определять давность следов, так как отпечатки, оставленные до дождя и после него, различались – вода размывала четкие края следов.

Если следы приводили преследователей к оврагу, небольшой лощине, скале или другому природному укреплению, где враги могли занять крепкую оборону и неожиданно атаковать, опытный предводитель высылал вперед нескольких разведчиков, чтобы они обошли вокруг и посмотрели, выходят ли оттуда следы дальше. Если следов не обнаруживали, это означало, что враги укрылись там и готовы дать бой. Тогда индейцы обстреливали позицию, чтобы враги открыли ответный огонь, растрачивая боеприпасы и выдавая свое местоположение.

Преследуемые индейцы часто рассыпались в разных направлениях, заранее договорившись встретиться по пути в определенном месте, поэтому, если воины из погони продолжали двигаться по одному из оставленных следов, он зачастую приводил их к месту встречи. Если же противники, перед тем как рассыпаться, уходили в направлении горного перевала или другого места, где пролегал единственный путь на их территорию, имело смысл не тратить время на охоту за разбежавшимися врагами, а сразу отправиться к перевалу и там захватить их врасплох.

Запутывание следов при уходе с чужой территории

Спасаясь от преследователей, воины старались передвигаться по твердой, каменистой почве, где было тяжело обнаружить их следы. Команчи, подозревая, что белые люди пустили по их следу собак, перебивали запах мускусом скунса, который носили при себе в особом мешочке. Пересекая ручьи и неглубокие речки, воины пытались сбить врагов со следа, двигаясь по воде вдоль берега. Иногда они могли войти в воду и, проехав по ней пару миль, выбраться на тот же берег, изменив направление бегства. Шайены говорили, что такие уловки часто применяли юты.