— Ты чего хочешь? — спросил ее Хойт. — Эй, да расслабься ты.

Только сейчас Шарлотта заметила, что действительно сидит, напряженно выпрямив спину, словно на экзамене.

— В каком смысле — чего хочу?

— Я говорю: пить что будешь?

— А, нет, спасибо, ничего. Может быть, немного сока.

— Сок? Брось, что за глупости. Давай я хоть немножко водки добавлю.

— Да нет, в самом деле не надо.

Хойт продолжал массировать ей плечи, нажимая чуть сильнее, но нежно, и Шарлотта почувствовала, что ей действительно становится лучше, а главное — это проявление ласки делало ее более значительной, прежде всего в глазах Николь и Джулиана. Руки у Хойта были большие… сильные… но мягкие… и так приятно было чувствовать их на своем теле. Плечи налились теплом — и Шарлотта просто не могла не оглянуться и не посмотреть на него. Его ответный взгляд просто поразил ее. В улыбке Хойта было столько нежности и тепла… и какой же он все-таки красивый! Этот волевой подбородок, эти сверкающие светло-карие — ореховые — глаза, полностью поглощенные ею: он просил Шарлотту о том, что сама она ни за что бы не сделала, чего делать ей и сейчас не хотелось, но ни за что на свете она сейчас не хотела огорчить Хойта, погасить эти искорки в его глазах, стереть с его лица это таинственное… может быть, сладострастное, чтобы не сказать — похотливое, но все же выражение любви… Его нежный взгляд — вот та непреодолимая преграда, которая защищает ее от всех насмешек, от всех сарказмов третьей степени, от всех издевательских замечаний Николь и Крисси.

— Ну, если только немножко, — наконец заставила себя сказать Шарлотта.

Хойт дотянулся до бутылки с водкой и как бы случайно, словно она не удержалась у него в руке, почти наполнил бумажный стаканчик, а потом слегка плеснул сока, едва окрасившего водку в оранжевый цвет.

— Не сока немножко — я имела в виду: немножко водки! — Эти слова Шарлотта поспешила сопроводить веселым и, как ей казалось, беззаботным смехом… Пусть все думают, что она начинает въезжать в происходящее и наконец просекла фишку, в результате чего больше не будет неподвижно сидеть на краю кровати с мрачным выражением лица.

Впрочем, скрыть нервозность смеха ей не удалось. Все остальные выжидательно уставились на Шарлотту: им было интересно, что она будет делать с «коктейлем». Девушка взяла стакан осторожно и с опаской, словно сапер — еще не разорвавшееся взрывное устройство. Но отступать было поздно. Сделав над собой усилие, она поднесла стаканчик к губам. Глоток — и для начала у Шарлотты перекосилось лицо. Джулиан и Хойт довольно расхохотались. Впрочем, их смех прозвучал одновременно и одобряюще, и ободряюще. «Ну и мерзость, — промелькнуло у нее в голове. — Как только это пьют?» Обжигая горло, водка протекла по пищеводу в желудок, оставляя во рту ужасное послевкусие и наполняя внутренности непривычным, но ощутимым теплом. Николь тем временем уже «дополировала» свой стаканчик и вернула его Джулиану с выразительным взглядом, явно намереваясь повторить. Шарлотта вдруг поняла: ей ужасно важно, чтобы никто не подумал, будто она не такая крутая, как Николь, не такая взрослая и продвинутая, и вообще — с другой планеты. Девушка сделала еще глоток. На вкус водка лучше не стала, но, по крайней мере, лицо у нее больше не перекашивалось.

Шарлотта нашла в себе силы — и это оказалось не так уж трудно — повернуться к Хойту и сказать:

— Это даже не так плохо, как я думала! — На всякий случай она сопроводила свои слова улыбкой — вдруг бы Хойт подумал, что она пьет водку через силу.

Может быть, если она выпьет все до дна, то и почувствует себя лучше. В конце концов алкоголь ведь помогает расслабиться. Во всяком случае, ей, может быть, будет не так ужасно не по себе, как во время поездки. Может быть, она перестанет ощущать себя маленькой первокурсницей, по недоразумению попавшей на сегодняшний ужин… так некстати оказавшейся за одним столом со всеми этими взрослыми, непринужденными, крутыми, безупречными блондинками, закончившими дорогущие частные школы и входящими в самые престижные студенческие ассоциации. «Какая разница, что там обо мне думают какие-то Николь и Крисси? Ведь я, между прочим, — Шарлотта Симмонс!.. И вовсе не так у меня все запущено, как им хотелось бы себе представлять… Да, я первокурсница, но зато я настолько интересная и привлекательная, что самый горячий парень в Сейнт-Рее, а может быть, и во всех братствах, пригласил именно меня на этот прием…»

Самый горячий парень тем временем массировал ей шею и верхнюю часть спины, и это придавало Шарлотте уверенности… и защищенности… от ядовитых взглядов кое-кого из присутствующих. И каждый раз, когда она смотрела на Хойта, он отвечал ей такой чудесной улыбкой, которая превращалась из нежной в лукавую и обратно, прежде чем она успевала это осознать, и каждый раз она отпивала еще глоток… «Да разве на самом деле все так уж плохо? И дело не только в Хойте… Взять того же Джулиана… Взять ту же Николь… Джулиан очень симпатичный парень, а если объективно посмотреть на Николь, то против фактов не попрешь: Николь — роскошная блондинка». Шарлотта глотнула еще водки. Потом еще. В конце концов ей стало ясно, что если объективно посмотреть на Крисси, то даже она не такая уж мерзкая и противная… Что же касается ее, Шарлотты Симмонс, то хотя она сейчас и не могла увидеть себя в зеркале, но была уверена: только полный идиот мог бы сказать, что она не вписывается в это гламурное общество… И доказательством тому является то, что самый крутой парень Дьюпонта сидит сейчас рядом с ней и улыбается ей так, словно хочет, чтобы она стала ему ближе всех на свете… Еще один глоток… Водка по-прежнему была омерзительна на вкус, но эффект, который она давала, добравшись до желудка, начинал нравиться Шарлотте. Немного потерпеть — и вот уже все твое тело наливается идущим откуда-то изнутри теплом… тебе становится лучше, легче, веселее, можно наконец расслабиться и успокоиться. Главное — правильно позиционировать то, что ты делаешь. Она ведь пьет не ради того, чтобы пить, а ради определенного ощущения, а тогда даже вкус водки начинает казаться не столь отвратительным…

Когда ее стаканчик опустел, Шарлотта протянула его Джулиану, не высказав, но дав понять, что не против повторить. При этом никто не стал ни поздравлять ее, ни ехидно подмигивать, ни насмешливо аплодировать. Шарлотта сочла это хорошим знаком. Да, наверное, она действительно выглядела более расслабленной. По крайней мере, ощущение расслабленности у нее было.

Шарлотта вдруг осознала, что за последние несколько минут выпила гораздо больше алкоголя, чем за всю свою жизнь, даже с учетом того пива, которое она приговорила, появляясь в библиотеке Сейнт-Рея. И каков же эффект? Шарлотта осторожно прислушивалась к самой себе. В общем-то ничего страшного… и совсем не то, чего она так боялась. Да, конечно, резкого изменения настроения не ощутить было нельзя. Но разве это плохо, если ты вдруг перестаешь бояться и чувствовать себя напряженной? В остальном все было как обычно. Ну а рядом с Хойтом ей и вовсе не о чем было беспокоиться. По мере того, как дело дошло до второго стакана, не только Хойт, но даже Николь перестали воспринимать ее чужеродным элементом в своей «разминке» — используя словечко Николь, которое наверняка произошло от «разминочных» пикников у заднего борта перед футбольными матчами.