– Все должно быть кончено до завтрашнего вечера, когда полная луна придет в Наат с Черной Реки и вызовет демона-ласку Эсрита из норы. Только завтра утром мы можем застать Вакарна врасплох в его комнате. По своему обыкновению, в это время он войдет в магический транс и будет смотреть в волшебное зеркало, что показывает далекое море и плывущие по нему корабли и земли за ним. Мы должны умертвить его перед этим зеркалом, быстро и безжалостно, прежде чем он пробудится от транса.

В условленный час братья нашли Ядара в дальнем зале, где он их ожидал. У обоих в правой руке был длинный, холодно поблескивающий ятаган, а в левой руке Вокала был еще один точно такой же для принца. Колдун объяснил, что оружие сперва закалили, прочитав над ним смертоносные руны, а затем высекли на нем непроизносимые смертоносные заклятия. Ядар, предпочитавший собственный меч, отверг заклятое оружие, и, не задерживаясь долее, все трое крадучись поспешили в покои Вакарна.

Дом был пуст, ибо все мертвые удалились к своим трудам, и нигде не было заметно ни шепотов, ни теней тех невидимых существ, духов ли воздуха или просто привидений, что прислуживали Вакарну и во всем повиновались ему. В молчании трое подошли к двери комнаты, вход в которую был прегражден лишь черными шпалерами, затканными серебряными знаками ночи и расшитыми по краю алым узором из многократно повторяющихся пяти имен архидемона Тасайдона. Братья остановились, точно страшась поднять шпалеру, но Ядар, не дрогнув, оставил ее позади и вошел в покои некроманта; тогда оба торопливо последовали за ним, словно устыдившись своей трусости.

Просторные, с высокими сводами покои озарены были тусклым светом, пробивавшимся сквозь окно, откуда открывался вид на чернеющее меж лохматых кипарисов море. Ни один из множества светильников не горел, и комната полнилась тенями, подобными призрачным флюидам, в которых колдовские кадила, перегонные кубы и жаровни как будто трепетали подобно одушевленным существам. Чуть поодаль от центра комнаты, спиной к двери, перед вещим зеркалом из электрума – гигантским треугольником, установленным наклонно на медной подставке в виде змеи, – на трехногой табуретке из черного дерева сидел Вакарн. Зеркало ярко пылало в сумраке, словно озаренное изнутри сиянием непонятного происхождения, и незваные гости, подойдя ближе, были ослеплены его блеском.

Казалось, Вакарн и впрямь полностью погрузился в привычный транс, ибо он безмятежно вглядывался в зеркало, недвижный, как сидящая мумия. Братья замешкались позади, Ядар же, считая, что они идут за ним по пятам, подкрался к некроманту, занеся меч. Подобравшись поближе, он увидел, что поперек колен колдуна лежит огромный ятаган, и, решив, что Вакарна, возможно, предупредили, принц бросился на него и с силой обрушил свой меч, намереваясь одним ударом отсечь колдуну голову. Но когда Ядар целился, странный блеск зеркала ослепил его, словно луч солнца полыхнул из металлических глубин через плечо Вакарна; клинок дрогнул и наискосок вошел в ключицу, так что некромант, хотя и тяжело раненный, избежал обезглавливания.

Теперь очевидно стало, что Вакарн предвидел покушение и готовился сражаться с нападающими, когда те придут, и убить всех троих без вреда для себя. Однако же, сидя перед зеркалом в притворном трансе, он, без сомнения, против воли был зачарован колдовским сиянием и очнулся от магического забытья, лишь когда меч Ядара пронзил его плоть и кость.

Свирепый и молниеносный, словно раненый тигр, некромант вскочил с табуретки и, занеся ятаган, набросился на Ядара. Тот, все еще ослепленный, не мог ни ударить еще раз, ни отразить удар; ятаган Вакарна глубоко рассек ему правое плечо, и смертельно раненный принц зашатался и рухнул на пол у основания медной змееподобной руки, державшей зеркало.

Чувствуя, как медленно угасает в нем огонек жизни, он увидел, что Вокал выскочил вперед с отчаянием человека, идущего на неминуемую смерть, и мощным ударом рассек отцу шею. Голова, почти отделенная от шеи, опрокинулась и повисла на тоненькой полоске плоти и кожи, но Вакарн, пошатнувшись, не рухнул замертво в то же мгновение, как произошло бы с любым смертным, а, движимый магической силой, заключенной в его теле, забегал по комнате, нанося отцеубийцам страшные удары. Кровь фонтаном хлестала из его шеи, а голова болталась на груди подобно жуткому маятнику. И ни один удар его не попал в цель, ибо он больше не видел и не мог точно направить свой ятаган, и его сыновья проворно уворачивались, раз за разом раня отца, когда тот пробегал мимо. Порой он спотыкался о распростертого на полу Ядара или задевал мечом зеркало из электрума, отчего оно звенело, точно гулкий колокол. Время от времени схватка ускользала из поля зрения умирающего принца, перемещаясь к выходящему на море окну, и тогда он слышал странный лязг, будто ятаган некроманта разрубал какие-то магические принадлежности, и громкое дыхание сыновей Вакарна, и глухие удары, которые оба все еще наносили отцу. А потом битва вновь перемещалась ближе к Ядару, и он следил за ней тускнеющими глазами.

Несказанно жестокой была та битва, и Вокал с Ульдуллой начали уже хватать ртом воздух, словно запыхавшиеся бегуны. Но вскоре силы покинули Вакарна вместе с кровью, вытекавшей из многочисленных ран. Его шатало на бегу из стороны в сторону, ноги запинались, а удары совсем ослабли. Одежда висела на нем окровавленными лохмотьями, руки и ноги были наполовину отсечены страшными ударами сыновей, и все его тело было изрублено и искромсано, точно плаха под неумолимым топором палача. Наконец Вокал искусным ударом разрубил тоненькую полоску кожи, еще соединявшую голову с телом; голова Вакарна упала и, подпрыгивая, покатилась по полу.

Затем, подергиваясь, словно некромант все еще надеялся удержаться на ногах, тело его стало оседать и, рухнув на пол, забилось в конвульсиях, точно огромная безголовая курица. Даже уже поверженный, обезглавленный некромант раз за разом упрямо пытался подняться и каждый раз вновь бессильно падал, но правая рука его все еще крепко сжимала ятаган, и труп с пола размахивал им направо и налево, нанося кривые удары или пытаясь опереться на клинок в попытке привстать. А отрубленная голова все каталась по комнате и сыпала проклятьями писклявым, как у ребенка, голосом.

И вдруг Ядар увидел, что Вокал и Ульдулла попятились, как будто что-то напугало их, и явно вознамерились броситься бежать. Но перед Вокалом, который шел первым, вдруг раздвинулись шпалеры, закрывавшие вход, и из-под их тяжелых складок выскользнуло длинное черное змеевидное тело ласки-демона Эсрита. Взвившись в воздух, фамильяр вцепился Вокалу в горло, вонзил зубы в теплую плоть и