— Если вам угодно, мы не заставим вас ждать.

— Мне некуда спешить.

— Простите нас. Просто это собрание…

— Оно действительно важно. Разумные существа умирают, это нужно прекратить.

— Да, да… Простите, что заставляем вас ждать. Я потороплю остальных верховных мудрецов.

Мы вошли в просторный кабинет с овальным столом — простой и уютный. Ланкеала предложила воды, дернула шторы, будто хотела их самолично раскрыть и впустить больше света в кабинет, но опомнилась. Шторы и так были раздвинуты. Потоптавшись у порога, она нахмурилась и посмотрела на меня решительно.

— Вестница? — спросила уверенным голосом.

— Да. — Я вскинула лицо повыше и улыбнулась, позволяя ей рассматривать себя столько, сколько необходимо.

Она снова побледнела, схватилась за дверной косяк, задышала чаще.

— Мы поспешим, — пообещала и исчезла за дверью.

За окнами, расположенными высоко, сновали горожане, катились повозки на деревянных колесах с запряженными в них мситами или ослами, обычными лошадьми и теми, что могли щелкнуть перед носом любопытных зевак длинными клыками. Звуки едва проникали в кабинет. В отличие от солнца… Оно заливало улицу светом, лучами трогало подоконники, согревало часть ковра и стола и слепило меня, вынуждая щуриться. Я отошла вглубь кабинета. Выбрала стул в углу. Разглядывая помещение, улыбалась.

Когда-то в этом кабинете я получила от мудрецов первые важные знания о Фадрагосе, которые впоследствие стали моей основной целью. Теперь я вернулась сюда же, чтобы вернуть другие знания мудрецам.

Прижала руку к груди; улыбка сошла с лица. Жаль, что сердце пришлось разбить…

Беззвучно отворилась дверь, и в комнату один за другим влетели мудрецы. Четверка мужчин расположилась у стола, повторяя его полукруг. Ланкеала осторожно прикрыла дверь, вытащила из шкафчика амулеты и положила с двух сторон от двери у самого порога. Повернулась ко мне с вежливой улыбкой и сложила руки на животе.

Воцарилось молчание. Мы лицезрели друг друга: мудрецы меня с недоверием и неуемным любопытством, а я… Я вспоминала каждого из них другими. Разделяла боль утраты светловолосого эльфа. Никому не пожелаешь увидеть на жертвенном алтаре собственного отца. Сочувствовала и сиротам помладше. Ланка и Ликвир были и сейчас похожи между собой, как брат и сестра. Оба статные, привлекательные темноволосые шан’ниэрды. Я посмотрела на Рувена. Солнце подсвечивало волоски его гривы и перышки роскошных рыжих крыльев. Несмотря на кошачью морду, в медовых глазах читалась доброта и милосердие. Он сжимал спинку кресла, приставленного к столу, когтистыми руками и то и дело нервно дергал усами.

— Помнишь, эльфиорку, которая страдала болезнью Солнца и которую вам пришлось убить? — спросила я у него. Его расширившиеся глаза подсказали, что помнит, но не верит. Я склонила голову к плечу. — Ей нравилась заколка с синими драгоценными камнями. Рувен, вы все сделали правильно. Тебе не за что себя винить.

— Быть не может. — Нелтор одним движением отодвинул стул и упал в него. Погладил коричневую бородку двумя пальцами, посмотрел на стол темными глазами и повторил: — Быть не может. Неужели…

— Дождались, — с облегчением выдохнул Эриэль. Занял соседний с человеком стул и опустил голову на руки.

— Мы ждали тебя, Вестница, — с улыбкой и почтением произнесла Ланкеала.

Ликвир прижал ладонь к груди, словно признавал меня, и чинно склонил голову.

— Ил предупреждала? — догадалась я.

— Ах, наша маленькая Ил… — Глаза рассата заблестели; когти вонзились в обивку кресла, дырявя ее.

— Она, — с улыбкой кивнула шан’ниэрдка, разглаживая складки на синем подоле одеяния. — Велела нам ждать. Предупреждала, что будет долго и нелегко.

— Забыла предупредить, что пройдет суровая вечность, — буркнул в бороду Нелтор.

Я улыбнулась ему, ловя на себе добрый взгляд темных глаз.

— Мне многое нужно вам рассказать.

— Вы голодны? — учтиво поинтересовался Ликвир, осторожно глядя на меня исподлобья. Из-под его одеяний доносился легкий шелест, выдавая движения хвоста.

— Благодарю, — отказалась я, качая головой. — Я попрошу у вас лишь малость. Потом. Сначала новости…

И произошедшие события полились складно как никогда прежде. Рассказ походил на движение маятника — размеренное, ровное, плавное. От моего прихода к мудрецам до их сокровищницы…

— Мы вскрыли ее. Наверное, теперь она привлечет к себе ненужных визитеров. Это опасно.

— Не должна, — ответила Ланкеала, сидя на стуле ближе всех ко мне.

Теперь она просила звать ее новым именем, Линсирой, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Раутхуты замкнулись за вами? — спросил Нелтор, накручивая бороду на палец.

Я кивнула.

— Значит, окаменелости закрылись, Вестница, — мелодичным голосом протянул Эриэль, помассировав мочку длинного уха. — Тебе не о чем тревожиться.

Линсар вскинул рогатую голову и завел руки за спину, принимая воинственный вид.

— Я отправлюсь этой Луной ко входу и на всякий случай проверю.

— Я уверена, что там все в порядке, — мягко заверила брата Линсира, оглядываясь на него через плечо.

— Вижу по Вестнице: ей так будет спокойнее.

— Ты очень прозорлив, Линсар, — сказала я. — Мне и вправду будет спокойнее, если в сокровищницу никто не сможет проникнуть, кроме… Там священное кольцо. Возможно, васоверги захотят перебрать священные кольца и… Они смогут догадаться, как попросить духов переместить их туда?

Мудрецы разом отвергли мои опасения. Нелтор покачал головой. Рувен произнес, частенько порыкивая:

— Дор-рога туда доступна лишь из одного кольца. Но о его местонахождении знала только Ил. Она говор-рила, что оно спрятано на виду, но путь к нему никто не ищет. Что место мер-ртво. И дор-рога к кольцу тоже мер-ртвая.

Священное кольцо, покрытое пеплом на острове в Лавовом озере?

Передернув плечами, я продолжила рассказ:

— Мы прошли ваши ловушки. Историю мира я им не показывала, этот зал миновали в полумраке…

От моего прихода к мудрецам до их сокровищницы, а потом в обратном направлении…

— Они использовали Слезу Луны. Это моя и их награда за наш путь и наши жертвы.

— Как и говорила Ил… — покачал гривой Рувен. — Вестнице пришлось жертвовать собой. Нехор-рошо.

— А кто из них был Вольным? — спросил Нелтор. — Разве были Вольные?

— Они оба. Жертвы… Я прошла свой путь, и мне нужно было разбить наши сердца. Они оба были Вольными, верховные мудрецы.

Линсира, прикрывая губы ладонью, высказала сомнения:

— Бывших Вольных не бывает…