Шаллан пристроилась на скамью рядом с ним:

– Что вам известно о великом князе Йеневе?..

Шаллан вышла из кареты под легкий дождик. Она была в белом плаще и брюках, изображая темноглазую версию самой себя, которую нарекла Вуалью. Капли дождя собирались на краю ее шляпы. Она потратила слишком много времени на разговор с Адолином после его дуэли, и пришлось поторопиться, чтобы успеть на эту встречу, запланированную в Ничейных холмах, в добром часе езды от военных лагерей.

Но она успела вовремя. Почти. Девушка зашагала, прислушиваясь к стуку дождя по камню вокруг. Ей всегда нравились такие ливни. Младшие сестры Великих бурь, они приносили жизнь без ярости. Даже пустынные буревые земли здесь, к западу от военных лагерей, расцветали от обилия воды. Камнепочки раскрывались, и, хотя у этого вида не было бутонов, как у тех, что росли у веденки дома, они выпускали наружу ярко-зеленые лозы. Трава, устав от жажды, высовывалась из норок и пряталась назад лишь в самый последний момент, перед тем как на нее должны были наступить. Какой-то тростник зацвел, привлекая кремлецов, – они поедали лепестки и одновременно перемазывались спорами, которые, смешавшись со спорами другого растения, должны были дать жизнь новому поколению.

Дома, в Йа-Кеведе, лоз было бы куда больше – настолько, что и шагу не ступишь, не рискуя споткнуться. Отправляясь в лесные заросли, использовали тесак, чтобы продвинуться дальше, чем на пару футов. На равнинах растительность стала разноцветной, но не превращалась в препятствие.

Прекрасные пейзажи, легкий дождь, цветущие растения заставили Шаллан улыбнуться. Слегка промокшая одежда – невеликая цена за мелодичный звук падающих струй дождя, свежий чистый воздух и красивое небо, полное туч всех оттенков серого.

Под мышкой Шаллан держала водонепроницаемую сумку; нанятый кучер – она не могла использовать для сегодняшнего занятия экипаж Себариаля – ждал ее возвращения, как она приказала. Эту карету вместо лошадей тянули паршуны, но они были быстрее чуллов и исполняли свои обязанности хорошо.

Девушка направилась к холму впереди, указанному на полученной через даль-перо карте в качестве места назначения. Сегодня она надела удобную крепкую обувь. Вещи, которые остались от Тин, весьма отличались от привычной Шаллан одежды, но девушка им радовалась. Плащ и шляпа оберегали от дождя, а ботинки позволяли уверенно ступать по скользким камням.

Веденка обошла холм и обнаружила, что с другой стороны он поврежден: камень треснул и обвалился внутрь небольшой лавиной. Слои затвердевшего крема были четко видны по краям каменных осколков, и это означало, что разлом возник недавно. Окажись он старым, новый крем скрыл бы разницу в цвете.

Разлом породил на склоне холма небольшую долину, полную расщелин и выступов из-за расколотых камней. В них попали споры и несомые ветром стебельки, что в свою очередь привело к взрыву жизни. Будучи защищенными от ветра, растения находили точку опоры и начинали расти.

Зеленые заросли выглядели беспорядочно – это не был настоящий лейт, где живые существа могли бы чувствовать себя в безопасности постоянно, а лишь временное убежище, годное в лучшем случае на пару лет. Пока что растения росли охотно, иногда друг на друге, выпускали новые побеги и бутоны, трепетали, извивались, жили. Шаллан видела перед собой образец дикой природы.

Если не считать тента.

Под ним, в креслах, слишком красивых для такой обстановки, расположились четверо людей, чем-то закусывавших. Тепла и уюта добавляла жаровня в центре навеса. Шаллан приблизилась, снимая Образы заговорщиков. Позже она их нарисует, как уже сделала с другой группой духокровников. Двое из присутствовавших были те же, что и в первый раз. Еще двое – новенькие. Неприятная женщина в маске, похоже, отсутствовала.

Мрейз стоял, изучая свою духовую трубку. Он не посмотрел на Шаллан, когда она ступила под шатер.

– Мне нравится изучать местные виды оружия, – произнес мужчина. – Это мой каприз, хотя у него имеется обоснование. Если хочешь понять народ, изучи его оружие. То, каким образом люди убивают друг друга, говорит об их культуре куда больше, чем любое этнографическое исследование.

Он поднял трубку на Шаллан, и та застыла. Потом убийца повернулся к разлому и дунул, посылая дротик в заросли.

Веденка подошла ближе. Дротик пришпилил к одному из стеблей кремлеца. Маленькое многоногое создание дергалось и извивалось, пытаясь освободиться, хотя торчавший из его тела дротик, безусловно, был смертным приговором.

– Это духовая трубка паршенди, – пояснил Мрейз. – Что она говорит об этом народе, как по-твоему?

– Она явно не предназначена для убийства большой добычи, – ответила Шаллан, – что логично. Единственные значимые животные в этих краях – ущельные демоны, а паршенди, по слухам, поклонялись им как богам.

Девушка не была уверена в том, что это правда. Ранние донесения – которые она прочитала от начала до конца по настоянию Ясны – предполагали, что богами паршенди были ущельные демоны. Но никто не мог сказать наверняка.

– Наверное, эту штуку использовали для охоты на маленьких животных, – продолжила Шаллан. – И это значит, что охотились они ради пропитания, а не ради удовольствия.

– Почему ты так считаешь? – спросил Мрейз.

– Те, кто ищут славы на охоте, стремятся к большой добыче. Им нужны трофеи. А эта духовая трубка – оружие человека, который просто хочет прокормить свою семью.

– А если он использовал ее против себе подобных?

– На войне от нее толку никакого, – парировала Шаллан. – По-моему, слишком малая дальность, и у паршенди ведь есть луки. Конечно, ее можно использовать для тайного убийства, хотя меня бы такое очень удивило.

– Это почему же? – поинтересовался Мрейз.

Похоже, он ее испытывает.

– Что ж, большинство туземцев – дикари из Силнасена, реши, бегуны Ирийских равнин – не понимают, в чем смысл тайного убийства. Насколько мне известно, у них и о битвах представления как такового нет. Охотники слишком ценны, так что «война» в этих культурах подразумевает много криков и позерства, но мало смертей. В таких хвастливых сообществах вряд ли могут появиться наемные убийцы.

И все-таки паршенди подослали одного к алети.