Мрейз изучал ее, разглядывал своими непостижимыми глазами, держа длинную духовую трубку кончиками пальцев.

– Как я вижу, – наконец проговорил он, – в этот раз Тин взяла себе в подопечные ученую. Довольно необычно.

Шаллан покраснела. До нее дошло, что девушка, в которую она превращалась благодаря шляпе и темным волосам, не посторонний, не иная личность. Она версия ее самой.

Это могло стать опасным.

– Итак, – продолжил Мрейз, вылавливая из кармана еще один дротик, – какое оправдание Тин поручила тебе сообщить сегодня?

– Оправдание? – переспросила Шаллан.

– За провал миссии. – Мрейз зарядил трубку.

Провал? Юную авантюристку бросило в холодный пот, на лбу у нее проступила испарина. Она ведь проверила, не случилось ли в лагере Амарама чего-нибудь неожиданного! Утром девушка вернулась – потому и опоздала на дуэль Адолина, – надев личину рабочего. Она прислушивалась к разговорам, чтобы узнать, не ходят ли слухи о проникновении в дом Амарама, не заподозрил ли он что-нибудь. Все было спокойно.

Что ж, видимо, лорд Амарам скрыл свои подозрения от широкой публики. Жаль, после стольких трудов по сокрытию вторжения она потерпела неудачу. Наверное, не стоило этому удивляться, но она не могла ничего с собой поделать.

– Я… – начала Шаллан.

– У меня закрадываются сомнения – на самом ли деле Тин больна, – перебил Мрейз, поднимая духовую трубку и стреляя еще одним дротиком в заросли. – Она ведь даже не попыталась выполнить предписанное задание.

– Даже не попыталась? – растерянно повторила Шаллан.

– О, так это и есть оправдание? – спросил Мрейз. – Она пыталась, но не смогла? За тем домом смотрят мои люди. Если бы она…

Он замолчал, когда Шаллан, стряхнув воду со своей сумки, аккуратно ее расстегнула и вытащила лист бумаги. Это было изображение запертой комнаты Амарама с картами на стенах. Пришлось угадывать кое-какие детали – единственная сфера Шаллан не могла рассеять полумрак, – но она решила, что недалека от истины.

Духокровник взял у нее рисунок, поднял поближе к лицу и принялся изучать. Шаллан потела от волнения.

– Не так уж часто я оказываюсь в дураках, – признался Мрейз. – Поздравляю.

Было ли это хорошо?

– У Тин нет таких навыков, – продолжил мужчина, все еще изучая набросок. – Ты видела эту комнату сама?

– Есть причина, по которой она выбрала себе в помощницы ученую. Мои навыки дополняют ее собственные.

Мрейз опустил лист.

– Удивительно. Твоя госпожа, может, и блистательная воровка, но ее выбор соратников всегда свидетельствовал о малообразованности. – Его утонченная манера говорить не слишком соответствовала лицу в шрамах, кривой губе и обветренным рукам. Он рассуждал как человек, который проводил время, потягивая вино и слушая отличную музыку, но выглядел как тот, кому не раз ломали кости – за что он, по всей видимости, отплатил сторицей.

– Жаль, что нельзя разглядеть подробности на этих картах, – заметил Мрейз, снова возвращаясь к рисунку.

Шаллан любезно вытащила еще пять набросков, приготовленных для него. На четырех – настенные карты в деталях, а еще одна изображала в увеличенном виде часть стены со свитками с записями Амарама. Текст на каждом из них невозможно было разобрать, его имитировали волнистые линии. Шаллан сделала это нарочно. Никто не ожидает от художницы, что она воспроизведет такие детали по памяти. Хотя в реальности девушка способна на это.

Веденка намеревалась сохранить алфавит в тайне от духокровников. Она хотела завоевать их доверие, узнать все, что сможет, но не собиралась помогать им больше, чем будет вынуждена.

Мрейз отвел свою духовую трубку в сторону. Появилась низенькая девушка в маске, держа кремлеца, которого тот подстрелил, и мертвую норку, у которой из шеи торчал дротик. Нет, лапа шевелилась. Она была просто оглушена. Значит, на дротике какой-то яд?

Шаллан передернуло. Где же пряталась эта женщина? Ее темные глаза таращились на веденку не мигая. Остальное лицо скрывалось под маской из краски и панциря. Она взяла у Мрейза духовую трубку.

– Изумительно, – оценил он рисунки Шаллан. – Как же вы забрались? Мы следили за окнами.

Выходит, так поступила бы Тин – проникла бы внутрь глубокой ночью через одно из окон? Она не учила Шаллан таким вещам, только диалектам и имитации. Возможно, считала, что веденка, временами спотыкавшаяся на ровном месте, не достигнет высот в воровской акробатике.

– Мастерская работа, – похвалил Мрейз, подходя к столу и раскладывая рисунки. – Безусловно, это триумф. Какое искусство!..

Что произошло с опасным, бесстрастным мужчиной, который предстал перед нею, когда она впервые встретилась с духокровниками? Весь во власти эмоций, он наклонился, изучая рисунки по очереди, и даже достал увеличительное стекло, чтобы рассмотреть детали.

Шаллан не терпелось получить ответы на некоторые вопросы. Чем занимался Амарам? Знал ли Мрейз, как князь добыл свой осколочный клинок? Как он… убил Хеларана Давара? В горле появлялся комок, стоило подумать об этом, хотя в глубине души она уже несколько лет знала, что брат не вернется.

Это не мешало ей ощущать отчетливую, поразительную ненависть к Меридасу Амараму.

– Итак? – спросил Мрейз, взглянув на нее. – Садись-ка, дитя. Ты это сделала сама?

– Да, – сказала Шаллан, сдержав эмоции. Неужели Мрейз только что назвал ее «дитем»? Она нарочно создала эту версию себя старше, с более угловатым лицом. Что еще ей предпринять? Добавить седины в волосы?

Она присела за стол. Женщина в маске появилась рядом, держа чашу и чайник, над которым вился пар. Шаллан нерешительно кивнула и получила бокал сладкого и пряного оранжевого вина. Сделала глоток – очевидно, не стоило переживать о яде, ведь эти люди могли в любой момент ее убить. Остальные духокровники под навесом болтали, понизив голос, и Шаллан не могла ничего расслышать. Она чувствовала себя так, словно ее выставили напоказ перед зрителями.

– Я скопировала для вас кое-что из текста, – добавила Шаллан, вытаскивая еще одну страницу. Эти строчки она специально отобрала, чтобы показать заговорщикам, – они не казались слишком важными, но могли побудить Мрейза заговорить на нужную тему. – Задерживаться в комнате надолго было нельзя, так что я записала лишь несколько строк.

– Ты потратила так много времени на рисунки и так мало – на текст? – спросил Мрейз.

– О нет, – возразила Шаллан. – Рисунки я сделала по памяти.

Он уставился на нее, чуть приоткрыв рот, и на его лице мелькнуло выражение неподдельного изумления – а потом убийца быстро восстановил обычную уверенность и хладнокровность.

«Пожалуй, было не очень мудро в этом признаваться», – сообразила Шаллан. Многие ли могли так хорошо рисовать по памяти? Не демонстрировала ли девушка свое умение на публике в военных лагерях?