каменное лицо Хирузена, перечеркнутое глубокой косой трещиной, напоминающей мой шрам, и мазнул взглядом по остальным хокаге.

Каменные истуканы смотрели пустыми глазами вдаль, будто высматривая что-то. Издали не видно поблекших следов от художеств Наруто, которые впитал пористый камень, и того, насколько грубо обработана горная порода.

На непривычно грязных улицах и тут и там были заметны трещины, а обычно тесно стоявшие дома мелькали дырами, возникшей пустотой напоминая челюсть с выбитыми зубами. Над проломами в стенах уже возвышались строительные леса, но из-за траура и дождя заделывать разрушения никто не спешил.

В Конохе царили растерянность, страх и безвластие. Казавшийся незыблемым порядок рухнул на голову веривших в него, похоронив под своими обломками веру шиноби Листа в собственные силы. Вместе с Третьим ушла целая эпоха. Эра великой Конохи, сильнейшей деревни мира шиноби. Давно не было ни могучих Сенджу, ни яростных в бою Учих, ни всегда верных своему слову Узумаки, но наивная вера в то, что мы сильнее и лучше всех, а временные трудности скоро пройдут, продолжала жить вместе с учеником Основателей. А теперь ее нет. Как и великих кланов, как и союзников. Нет широкой спины, за которой можно переждать бурю. А есть только враги и война с бывшим союзником — Суной. В эмоциях людей ощущалась растерянность, они явно не могли понять, как они оказались в этой новой, крайне неуютной реальности. Без друзей, без лидера, без цели. Стадо людей в побитом сражением городе.

Теперь, глядя в осунувшиеся скорбные лица, видя растерянные взоры горожан, я уже не был так однозначно уверен в том, что смерть Третьего была абсолютным благом и мне не стоило хотя бы попытаться ее предотвратить. Для меня он был не только угрозой, но и однозначным злом, но теперь я понял, что видел не всю картину, а лишь малую ее часть.

Старый интриган значил для людей гораздо больше, чем я думал. Он был неотъемлемой частью их мира, символом порядка и стабильности, пастухом и поводырем, лидером и всезнающим мудрецом и добрым дедушкой. У него есть чему поучиться.

Мокрая, покоцанная боями, словно помоечный кот, Коноха производила удручающее впечатление. Казалось, что вот-вот из тех завалов вылезет, шевеля усами, гигантский таракан, а из-за угла покажется мерцающий кислотно-зеленым гуль и захрипит, запрокинув прозрачную башку с раззявленной пастью к свинцовому небу.

— Когда ворота закрыты, это так странно, — тихо проговорил мелкий, — непривычно.

Вздрогнув, я кивнул.

— Придется потратить еще немало времени, прежде чем мы снова откроем их. Нам еще повезло, что наш дом выстоял. Некоторые потеряли все, что имели. А у нас в квартире даже новых трещин не появилось, — я без энтузиазма улыбнулся своей шутке.

Наруто пожал плечами и оперся на перила рядом.

— Редкий гад этот Орочимару, — буркнул я, оставив попытки развеселить нас двоих.

— Ну да, — поддержал Наруто. — Обиженный мудак.

Я его поправлять не стал, дети говорят правду, когда не считают нужным врать и лицемерить.

То, что Орочимару мог быть Четвертым, но вместо него выбрали Минато, Наруто знал.

— Ну что, перекусим, и опять пахать во благо Конохи?

Улыбнувшись, мелкий фыркнул:

— Когда ты так говоришь, кажется, будто я занят чем-то важным.

— Ты помогаешь поддерживать порядок. Если не будет порядка, мне и другим будет сложнее справляться с нашей прямой работой — лечением. Вот, например, кончились бинты. Пока не принесут новые, в перевязочной соберется очередь, больные начнут опаздывать в другие кабинеты, задерживать ирьенинов, а для кого-то опоздание медика может стать фатальным. И еще, — хитро улыбнулся я, — не забывай, что за это тебе заплатят.

— И куда мне столько денег?

— Лишними они точно не будут. И вообще, денег много не бывает. Их или совсем нет, или очень мало, или просто мало.

Да и неплохо бы первый этаж Пиалы переделать во что-то рабочее, благо что сейчас деньги есть. К счастью, моя кафешка тоже практически не пострадала — так, пару стекол выбило. Двоих заблудившихся там шиноби Звука зарезали и обчистили посетители. Сора-сан в ответ поставил им всем выпивку и закусь за счет заведения, чтобы они там посидели до тех пор, пока шухер не кончится. Молодец управляющий, хвалю. Узнал я это все от его сына Такеши, который сопровождал в госпиталь раненых. Ничем не примечательный генин. Подросток, на вид лет тринадцати-четырнадцати.

Дам, пожалуй, ему кличку Китано.

Несмотря на помощь мелкого, рук все равно не хватало, палаты уже перестали делить по типу «только шиноби» и «только гражданские». Я нормально не спал третьи сутки. Хорошо, что чакра у меня закончилась раньше и меня перевели работать с бумажками. А то бы я пошел вразнос и обматерил бы незнакомую мне Инузуку с поломанной рукой, которая псину свою не могла убрать из-под ног. Сука тупая, что она, что псина ее. Блоховоз, играясь, тягал меня за подол халата и скалил зубы. Ненавижу. Всех ненавижу!

В таком настроении меня и застал Араигума.

— Я слышал про инцидент с партнером Инузука.

Нервно дернув головой, я бросил, не отрываясь от бумаг:

— Не люблю собак с детства, ничего с этим поделать не могу.

— Ирука-кун, ты знаешь о том, что сегодня совет?

Охнув, я медленно закрыл лицо руками и горестно переспросил:

— Я все пропустил?

— Нет, — хитро улыбнулся Енот, — еще нет. Мне нужен твой голос в поддержку Госпиталя.

Я и сам имел на этот совет большие планы. Как только услышал, начал готовить речь, да только теперь эта шпора неизвестно где и придется вспоминать так.

— И вы так открыто это говорите? — спросил я, но, не дав медику ответить, быстро отмахнулся: — Не обращайте внимания. Что бы вы ни предлагали, я вас поддержу, Араигума-сама. Вряд ли вы предложите что-то более бесполезное и вредное, чем напасть на Суну в ответ. Слышал подобные «мудрые и взвешенные предложения» от пациентов.

— Хм, — задумчиво осмотрело меня начальство. — Почему?

— Что почему? — не понял я.

— Почему вы так против войны с Суной? — разъяснил и одновременно спросил Енот.

— Потому что это нам ничего не даст. У них есть войска, но нет денег. Даже победив их,