— сказал он, — у них здесь есть еще один дом. Коттедж “Акварель”, Айленд Уолл.

Робин последовал за Range Rover в самое сердце маленького симпатичного городка, мимо деревянных домов и террас коттеджей цвета мороженого, затем по Харбор-стрит, вдоль которой располагались художественные галереи и магазины диковинок. Наконец Range Rover сделал пару правых поворотов, которые привели их на парковку Кимс Ярд. Робин припарковала BMW на расстоянии от Range Rover, и они вместе со Страйком наблюдали в зеркала заднего вида, как Гас вышел из машины, выгрузил из багажника инвалидное кресло отца, помог Иниго выйти, а затем вытолкнул Иниго в его кресле за угол и скрылся из виду.

— Думаю, нам стоит дать им десять минут, — сказал Страйк, сверяясь с часами на приборной панели. — Наверняка Гас вернется к машине за сумками. Я не хочу предупреждать их, что мы здесь, пока они не поставят чайник и не снимут обувь. Одна хорошая вещь, — беззлобно добавил он, — очень трудно бегать в инвалидном кресле.

Глава 77

Вы плачете: “У меня были такие возвышенные цели.

Моя душа жаждала поистине великого.

Чем разбитые алтари, умирающее пламя,

Я заслуживал лучшей участи….

Мэй Кендалл

Неудачи

Проследив за тем, как Гас выгружает пару чемоданов с заднего сиденья Range Rover и дав ему достаточно времени, чтобы занести их в дом, Страйк и Робин вышли из BMW. По другую сторону каменной стены автостоянки находился галечный пляж, и Страйк, уроженец Корнуолла, почувствовал тот легкий подъем настроения, который всегда вызывали у него запах моря и шум набегающих волн.

Айленд-Уолл, расположенный прямо за углом от автостоянки, представлял собой узкую улочку с уклоном вниз. С террасы окрашенных домов по правой стороне открывался беспрепятственный вид на море. Коттедж “Акварель”, расположенный несколькими домами ниже, был выкрашен в цвет eau-de-nil, а витраж над дверью изображал галеон в полном парусе.

Звонка, похоже, не было, поэтому Страйк поднял стучалку в форме якоря и дважды постучал по двери. Не прошло и десяти секунд, как Гас открыл дверь.

Узнав Страйка и Робин, его лицо сменило выражение на ужас. Робин успела заметить, что крапивница, хотя и не посягает больше на налитые кровью глаза, оставалась все такой же воспаленной.

— Кто там? — позвал Иниго из дома.

Гас повернулся и увидел, как его отец катится на колесах. Иниго тоже, казалось, был на время ошеломлен появлением двух детективов, но его привычная манера поведения почти сразу же восстановилась.

— Что за…?

— Доброе утро, — сказал Страйк с удивительным, по мнению Робин, хладнокровием, учитывая выражение ярости на лице Иниго. — Интересно, можем ли мы поговорить, мистер Апкотт?

Иниго подкатил ближе. Гас прижался к стене так, что можно было предположить, что он хотел бы исчезнуть в ней.

— Вы…? Как вы вообще узнали, что я…? Вы следили за мной?

Слегка пожалев о том, что было бы невежливо сказать: “Очевидно, что следили, напыщенный урод”, Страйк сказал:

— Мы надеялись застать вас дома в Хэмпстеде, но поскольку вы уезжали, когда мы появились, мы поехали за вами.

— Почему? — спросил Иниго. — Что… зачем? Это возмутительно!

— Мы думаем, что у вас может быть информация, важная для нашего расследования, — сказал Страйк, слегка повысив голос, потому что мимо проходила пара молодых женщин, и он подозревал, что Иниго будет бояться того, что соседи узнают о его делах, еще больше, чем возможных последствий того, что он впустит Страйка и Робин внутрь. Иниго, хотя выглядел он, если можно так выразиться, еще более сердитым, сказал,

— Не стойте на пороге и не кричите! Боже мой, это полный… абсолютный…

Годы работы в агентстве научили Робин, что, каким бы нежелательным ни был визит частного детектива, почти все хотят знать, зачем они пришли, поэтому она не удивилась, когда Иниго прорычал,

— Я дам вам пять минут. Пять.

Он попытался повернуть в сторону от них, когда они вошли, но в своем волнении столкнулся со стеной.

— Черт возьми, помоги мне! — рявкнул он на своего сына, который поспешил сделать это.

Дом, как они убедились, войдя внутрь и закрыв дверь, был приспособлен к высоким стандартам их дома в Хэмпстеде. Первый этаж был переоборудован в помещение открытой планировки, включающее кухню, столовую и гостиную, все с гладкими полами. В задней части дома были французские окна, выходящие в сад, который также был приспособлен для инвалидной коляски Иниго, с наклонным участком настила, ведущего к платформе, на которой стоял большой тент, стол и стулья, с видом на море. Посреди небольшого участка лужайки стояла пальма, нежно шелестящая под теплым ветерком.

— Иди и распаковывай вещи, — рыкнул Иниго на сына, который, казалось, был только рад покинуть отца. Когда звук шагов Гаса удалился наверх, Иниго поставил свое кресло на место возле низкого кофейного столика и грубым жестом приказал Страйку и Робин сесть в два кресла, покрытые полосатыми сине-белыми чехлами.

Стены комнаты, выкрашенные в белый цвет, были усеяны акварелями. Вспомнив сайт Tribulationem et Dolorum (“Он продолжает заниматься искусством и музыкой в необходимых пределах своего состояния”), Робин задумалась, были ли это работы Иниго или Кати, и что бы о них подумали Мариам или Пез: ей они показались невнятными и дилетантскими. На самой большой, в причудливой раме из дрейфующего дерева, был изображен Айленд Уолл в том виде, в каком они въехали в него, с коттеджем “Акварель” справа; перспектива была немного неудачной, так что, хотя улица выглядела огромной, исчезая в точке на горизонте, дома казались слишком большими для своего места. В одном углу стоял электрический синтезатор, а на подставке для нот лежала книга с нотами “30 маленьких хоралов” Макса Регера, на лицевой стороне которой был нарисован немецкий композитор, который, будучи косоглазым, худым и безбородым, имел удивительное сходство с их невольным хозяином.

— Итак, — сказал Иниго, глядя на Страйка, — чем я обязан этому вторжению в мою личную жизнь?

— Кеа Нивен, — сказал Страйк.

Хотя он пытался сохранить упрямое выражение лица, Иниго выдало легкое, судорожное сжатие его рук на подлокотниках кресла-каталки и подергивание его безмолвного рта.

— Что, по-вашему, я могу рассказать вам такого, чего не рассказала моя жена? — сказал он после слишком долгой паузы.

— Довольно много. Мы считаем, что вы без ведома вашей жены вступили в частные отношения с Кеа Нивен, по крайней мере, пару лет назад.