— А-а, это вы! — воскликнул он. — Вы с людьми?

— Я — один или почти один, — отвечал граф де Дамас.

— Почему?

— Мой полк отказался следовать за мной, и я здесь в сопровождении шести человек.

— Какое несчастье! Ну ничего, у меня сорок гусаров, посмотрим, что можно с ними сделать.

Король принимал депутацию от коммуны, возглавляемую г-ном Сосом.

Депутация только что заявила Людовику XVI:

— Раз у жителей Варенна нет больше сомнений в том, что они имеют честь принимать у себя короля, они явились, чтобы услышать от него приказания.

— Приказания? — удивился король. — Сделайте так, чтобы мои кареты были запряжены и я мог уехать.

Неизвестно, что ответила бы на эту просьбу депутация от муниципалитета: раздался конский топот и показались гусары, выстраивавшиеся на площади с саблями наголо.

Королева вздрогнула, в глазах ее мелькнула радость.

— Мы спасены! — шепнула она на ухо принцессе Елизавете.

— Да будет на то воля Господня! — отвечала святая овечка, полагавшаяся на Бога во всем: в хорошем и в плохом, в надежде и в отчаянии.

Король выпрямился и стал ждать.

Офицеры муниципалитета в тревоге переглянулись.

В это время донесся грохот из передней, охраняемой крестьянами, вооруженными косами; там кто-то обменялся несколькими фразами, потом послышались звуки борьбы, и на пороге появился герцог де Шуазель с обнаженной головой и со шпагой в руках.

Из-за его плеча выглядывал бледный, но решительно настроенный граф де Дамас.

Оба офицера смотрели так грозно, что депутаты коммуны попятились, пропуская вновь прибывших к королю и членам королевской семьи.

Когда они вошли, внутреннее убранство комнаты представляло собой следующую картину.

Посредине стоял стол, а на нем — початая бутылка вина, хлеб и несколько стаканов.

Король и королева принимали депутацию стоя; принцесса Елизавета и наследная принцесса находились у окна; на неразобранной кровати спал изможденный дофин; рядом с ним сидела принцесса де Турзель, положив голову на руки, а позади нее стояли г-жа Брюнье и г-жа де Невиль; наконец, двое телохранителей и Изидор де Шарни, раздавленные страданием и усталостью, сидели, откинувшись на стульях, в полумраке в глубине комнаты.

При виде герцога де Шуазеля королева прошла через всю комнату и взяла его за руку со словами:

— Ах, господин де Шуазель, это вы! Добро пожаловать!

— Увы, ваше величество, — отвечал герцог, — я, кажется, опоздал.

— Это не имеет значения, если вы приехали в хорошей компании.

— Ах, ваше величество, нас совсем мало. Маркиза Дандуэна с драгунами задержали в муниципалитете Сент-Менегу, а графа де Дамаса оставили его солдаты.

Королева печально покачала головой.

— А где шевалье де Буйе? — продолжал герцог де Шуазель. — Где господин де Режкур?

И герцог де Шуазель огляделся, поискав их взглядом.

Тем временем подошел король.

— Я не видел этих господ, — молвил он.

— Государь! — проговорил граф де Дамас. — Даю слово чести, что я считал их погибшими под колесами вашей кареты.

— Что же делать? — спросил король.

— Спасаться, государь, — отвечал граф де Дамас. — Приказывайте!

— Государь! — подхватил герцог де Шуазель. — Со мной сорок гусаров; они проскакали двадцать миль, но до Дюна они доедут.

— А мы? — спросил король.

— Послушайте, государь, — молвил герцог де Шуазель. — Вот единственное, что можно сделать. Как я вам уже сказал, со мной сорок гусаров. Я прикажу семерым спешиться; вы сядете верхом и возьмете на руки дофина; королева сядет на другого коня, принцесса Елизавета — на третьего, наследная принцесса — на четвертого, принцесса де Турзель, госпожа де Невиль и госпожа Брюнье, с которыми вы не хотите расставаться, — на оставшихся… Мы окружим вас вместе с тридцатью тремя гусарами, очистим проход саблями и таким образом попробуем спастись. Однако думайте скорее, государь: нельзя терять ни минуты, если вы принимаете этот план; потому что через час, через полчаса, через четверть часа, может быть, моих гусаров одолеют мятежники!

Герцог де Шуазель замолчал в ожидании ответа короля; королева, казалось, одобряла этот план и, вопросительно глядя на Людовика XVI, ждала его ответа.

А он словно избегал взгляда королевы и боялся влияния, которое она могла на него оказать.

Взглянув герцогу де Шуазелю в глаза, он, наконец, вымолвил:

— Да, я знаю, что это, возможно, единственный способ убежать; однако можете ли вы поручиться, что в этой неравной схватке тридцати трех человек против семи или восьми сотен шальная пуля не настигнет моего сына или мою дочь, королеву или мою сестру?

— Государь! — отвечал герцог де Шуазель. — Если бы подобное несчастье произошло потому, что вы последовали моему совету, мне бы осталось лишь застрелиться на глазах у вашего величества.

— В таком случае, — молвил король, — давайте не будем впадать в крайность: нужно рассуждать здраво.

Королева вздохнула и отступила на несколько шагов. У окна она столкнулась с Исидором: его внимание привлек шум на улице; он подошел к окну в надежде на то, что шум вызван прибытием его брата.

Они едва слышно обменялись несколькими словами, и Изидор вышел из комнаты.

Король продолжал говорить, не заметив, что произошло между Изидором и королевой.

— Муниципальный совет, — говорил король, — не отказывается меня пропустить; он лишь просит подождать до наступления утра. Я уж не говорю о преданном нам графе де Шарни, от которого мы не имеем известий. Но шевалье де Буйе и господин де Режкур уехали, как меня уверяли, через десять минут после моего прибытия, чтобы предупредить маркиза де Буйе и выступить с войсками, которые, безусловно, готовы к походу. Если бы я был один, я бы последовал вашему совету и поехал бы; но я не могу подвергать опасности жизнь королевы, моих детей, моей сестры, этих дам, когда у вас так мало людей, да пришлось бы спешить еще несколько человек, потому что я не могу оставить здесь трех моих телохранителей! — Он вынул часы. — Скоро три часа; молодой Буйе уехал в половине первого; его отец наверняка расставил войска в несколько эшелонов; они будут прибывать по мере того, как их будет оповещать шевалье… Отсюда до Стене восемь миль; человек способен преодолеть это расстояние верхом за два — два с половиной часа, значит, всю ночь будут прибывать отряды; л пяти-шести часам маркиз де Буйе может прибыть, и тогда без всякого риска для членов моей семьи, без насилия мы покинем Варенн и продолжим путь.

Герцог де Шуазель признавал справедливость этого рассуждения и, тем не менее, инстинкт ему подсказывал, что бывают минуты, когда не нужно слушать свой разум.