Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако командующий Национальной гвардией был тут как тут.
— Еще один шаг, — предупредил он герцога де Шуазеля, — и я вас убью!
Заслышав эти слова, какой-то человек бросился вперед. Это был Изидор де Шарни: именно Друэ он и подстерегал.
— Назад! Назад! — закричал он, тесня людей лошадью. — Этот человек — мой!
Взмахнув охотничьим ножом, он бросился на Друэ.
Но в то самое мгновение, когда он почти достал врага, раздались два выстрела: пистолетный и ружейный.
Пуля, пущенная из пистолета, угодила Изидору в ключицу.
Ружейная пуля пробила ему грудь.
Оба выстрела грянули одновременно; он оказался буквально окутан дымом и огнем.
Де Шарни протянул руки и прошептал:
— Бедняжка Катрин!
Выпустив охотничий нож, он упал навзничь на круп лошади, а оттуда скатился наземь.
Королева истошно закричала и, едва не выронив дофина из рук, отскочила назад, не заметив всадника, мчавшегося на полном ходу со стороны Дюна; он скакал сквозь толпу по проходу, если можно так выразиться, проложенному бедным Изидором.
Король вслед за королевой скрылся в комнате и задернул занавески.
Теперь не только отдельные голоса кричали: «Да здравствует нация!», не только спешившиеся гусары поддерживали их; теперь ревела вся толпа, а вместе с нею — те самые двадцать гусаров, бывшие единственной надеждой монархии!
Королева рухнула в кресло, закрыв лицо руками и думая о том, что только что на ее глазах Изидор де Шарни погиб ради нее точно так же, как его брат Жорж.
Вдруг в дверях послышался шум, заставивший ее поднять голову.
Мы не беремся передать, что произошло в одно мгновение в сердце женщины и королевы.
Оливье де Шарни, бледный, перепачканный кровью брата, стоял на пороге.
Король впал в оцепенение.
В комнате было полным-полно национальных гвардейцев и посторонних, которых привело сюда простое любопытство.
Вот почему королева сдержала порыв и не бросилась навстречу Шарни, чтобы стереть своим платком кровь и шепнуть ему несколько утешительных слов, рвавшихся из самой глубины ее сердца и потому способных проникнуть в душу другого человека.
Вместо этого она лишь приподнялась в кресле, протянула к нему руки и прошептала:
— Оливье!
Он был мрачен, но спокоен; жестом он отпустил посторонних, прибавив негромко, но твердо:
— Прошу прощения, господа! Мне необходимо переговорить с их величествами.
Национальные гвардейцы пытались возразить, что они здесь именно с тем, чтобы помешать королю поддерживать связь с кем бы то ни было извне. Шарни сжал побелевшие губы, нахмурился, расстегнул редингот, из-под которого показалась пара пистолетов, и проговорил еще тише, чем в первый раз, но с угрозой в голосе:
— Господа! Я уже имел честь вам сообщить, что мне нужно переговорить с королем и королевой без свидетелей.
Он сопровождал свою просьбу жестом, повелевавшим посторонним выйти из комнаты.
При звуке голоса Шарни, а также испытав на себе его мощное влияние, граф де Дамас и два телохранителя воспряли духом, изменившим было им ненадолго, и, подталкивая национальных гвардейцев к двери, очистили помещение.
Тогда королева поняла, как мог быть полезен этот человек в королевской карете, если бы не требование этикета, согласно которому его место заняла принцесса де Турзель.
Шарни огляделся, дабы убедиться в том, что остались только верные слуги королевы, и, подойдя к ней ближе, молвил:
— Ваше величество, вот и я! Я привел с собой семьдесят гусаров, они ожидают у городских ворот; полагаю, что на них можно рассчитывать. Какие будут приказания?
— Скажите прежде, что с вами случилось, дорогой Оливье! — молвила королева по-немецки.
Шарни указал на г-на де Мальдена, давая понять, что тот понимает немецкую речь.
— Увы, увы! — обронила королева по-французски. — Не видя вас рядом, мы решили, что вы погибли!
— К несчастью, ваше величество, — с невыразимой печалью в голосе отвечал Шарни, — погиб снова не я: теперь пришла очередь умереть бедному Изидору…
Он не сдержался и всхлипнул.
— Впрочем, — прошептал он, — наступит и мой черед…
— Шарни, Шарни! Я спросила, что с вами случилось и почему вы исчезли? — заметила королева.
Потом она прибавила вполголоса no-немецки:
— Оливье, вы нас чрезвычайно напугали, в особенности — меня.
Шарни отвесил поклон.
— Я полагал, что мой брат сообщил вашему величеству, почему мне пришлось на время отстать.
— Да, знаю; вы преследовали этого человека, этого негодяя Друэ, мы даже подумали было, не случилось ли с вами во время погони несчастья.
— Со мной в самом деле случилось огромное несчастье; несмотря на все мои усилия, я не успел вовремя его догнать! Возвращавшийся форейтор сказал ему, что карета вашего величества поехала не по Верденской дороге, как предполагал Друэ, а по дороге на Варенн; тогда он бросился в Аргонский лес; я дважды выстрелил в него из пистолетов: они оказались незаряженными! Я сел не на того коня в Сент-Менегу, вместо своего я взял коня маркиза Дандуэна. Что поделаешь, ваше величество: это рок! Тем не менее я все-таки поскакал за ним, но я плохо знал этот лес, он же знал в нем каждую тропинку; да и темнота сгущалась с каждой минутой; пока я его видел, я гнался за ним, как гонятся за тенью; пока я слышал конский топот, я преследовал его по звуку; однако вскоре топот пропал вдалеке, и я оказался совсем один в незнакомом лесу, затерявшись в потемках… О, ваше величество! Я — не из слабых, как вам известно: даже в эту минуту... я не плачу! Но тогда, в лесной чаще, в темноте, я заплакал от злости, я взревел от бешенства!
Королева протянула ему руку. Шарни с поклоном коснулся губами ее дрожащей руки.
— Но никто мне не ответил, — продолжал Шарни, — я блуждал всю ночь, а на рассвете очутился недалеко от деревни Жев, расположенной вдоль дороги, ведущей из Варенна в Дюн… Удалось ли вам ускользнуть от Друэ, как он ускользнул от меня? Это было вполне вероятно; это означало бы, что вы миновали Варенн, и я был не нужен. Задержали ли вас в Варение? В этом случае моя преданность так же не имела смысла, потому что я был один. Я решил ехать в Дюн. Немного не доезжая до города, я встретил господина Делона с сотней гусаров. Господин Делон был обеспокоен, но он ничего не знал; он только видел, как шевалье де Буйе и господин де Режкур во весь опор проскакали в сторону Стене. Почему они ничего ему не сказали? Вероятно, они ему не доверяли; однако я хорошо знал господина Делона; я догадался, что вы, ваше величество, задержаны в Варение, что шевалье де Буйе и господин де Режкур покинули свой пост, чтобы предупредить генерала. Я все рассказал господину Делону, приказал ему следовать за мной вместе с гусарами, что он и исполнил, оставив тридцать человек для охраны моста через Мез. Час спустя мы были в Варенне, — мы проехали четыре мили всего за час! — я хотел немедленно броситься в атаку, опрокинуть неприятеля, чтобы пробиться к королю и вашему величеству: мы натыкались на баррикаду за баррикадой; пытаться их преодолеть было бы чистым безумием. Тогда я попробовал вступить в переговоры: передо мной предстал пост национальной гвардии, я спросил позволения отвести моих гусаров к тем, что стояли в городе; мне было отказано; я спросил, можно ли мне увидеться с королем, дабы получить от него приказания, и так как мне собирались ответить отказом точно так же, как отказали в первой просьбе, я пришпорил коня, перескочил через первую баррикаду, потом — через вторую… Я поскакал галопом на шум и прибыл на площадь как раз в ту минуту, как... вы, ваше величество, отступая, удалились с балкона. Теперь, — закончил Шарни, — я жду приказаний вашего величества.