— Вик, тебе может кроссы дать? — спросила Люба. — У нас размер близкий.

— Спасибо, не надо. У костра ноги погрею.

Люба кивнула, задумчиво глядя на подругу. Стас перевел взгляд на женщину и ещё раз напомнил себе, что надо поговорить.

Настала очередь Стаса идти переодеваться. Не мокрым же расспросы учинять. Он отдал кружки Вике и полез в палатку, но вспомнил, что не вытаскивал сумку с вещами из багажника, ругнулся и пошёл к машине. Ощупал промокшую повязку. Сойдет, можно не менять. Снял с себя все сырое и надел сухое. Кроссовок у него тоже не было, зато нашлись резиновые сланцы. Не согреют, но хоть по песку не ходить. Он немного подумал, прихватил себе носки, а сланцы взял в руку.

Вика подошла незаметно, тихо. Обняла Стаса сзади за плечи, от чего он вздрогнул, но тут же понял, кто это. Наклонил голову назад, прижимаясь ко лбу Вики и почувствовал поцелуй на шее. Развернулся, обнял, крепко прижал к себе. Вика прильнула, прижавшись щекой к его плечу. Так замерли. Тихо стояли, не двигаясь какое-то время.

— Спасибо, — прошептала Вика.

Стас молча поцеловал её в губы.

Нужно было идти греться. Вика вся дрожала. Стас решил, что от холода. Срочно требовался костер и горячий чай.

— Держи, — предложил он Вике резиновые тапки. — Надень носки и сунь ноги. Всё теплее будет.

Вика без слов, послушно сунула ноги в сланцы.

Они пошли к костру.

— Всё хорошо, что хорошо кончается, — произнес Толик и сделал глоток чая, обжёг нёбо и зашипел.

— Ты больше так не чуди, — в обычной своей манере пробурчал под нос Вася, сидевший напротив. — Не будет Стаса рядом, кто за тобой в огонь и воду пойдет? Хотя мы, конечно, полезли бы, но твой парень расторопней оказался.

Послышались хилые смешки.

— Спасибо, ребята, — произнесла Вика. — Не знаю, что на меня нашло. Подумала, а вдруг?

— Больше не думай, а советуйся, — в такт Васе сказала Соня.

— С кем советоваться? — почему-то с неприязнью спросила Кристина. — С тобой, что ли?

— Да хотя бы и со мной! — с вызовом ответила Соня.

«Всё, — подумал Стас, — миг единения прошел».

— Один вон с тобой советовался, советовался, да в койке оказался.

— Так потому что ты советов не давала и остального тоже! — рыкнула Соня и отдернула руку от Васи, который пытался её успокоить. — К черту вас всех!

— Сонь, ну ты чего?

Вася хотел остановить ее, но лишь получил очередное «Отстань!»

«Как быстро они скатываются на эти темы, — заметил Стас. — У всех наболело. И почему до этого не поговорили? Не обсудили? Друзья ведь».

Допив чай, люди потянулись в разные стороны. Кто-то полез в палатку, кто-то остался сидеть. Соня вышагивала взад-вперед между машинами и костром, явно нервничая.

Было видно, что все переживали, но каждый по-своему.

Стас пошёл в ауди. Здесь, в уединении, ему хорошо думалось. Возможно, сказывалась любовь к дороге. Когда мелькает лента трассы, мягко урчит двигатель и машина летит, есть время поразмыслить о том, о сём.

Он не стал заводить мотор, сидел в тишине и почти в темноте: от затухающего костра, перед которым топтался Вася, света было совсем немного. Дрова они теперь тоже экономили. Ивняк горел плохо, на берегу валялись отдельные сучья и топляки, да по багажникам лежало несколько покупных вязанок, но надолго этого не хватит. Вася поддерживал небольшое пламя, изредка подбрасывая ветку-другую. Импровизированную поленницу он обстоятельно огородил колышками и укрыл пленкой. Его это, похоже, успокаивало. «Хороший способ бороться со стрессом — делать что-то полезное, — рассуждал про себя Стас, — навалилась экзистенциальная тоска — мой посуду, полегчает».

Его придавила страшная усталость. Короткий заплыв вымотал так, словно он переплыл Катунь. Это было странно. Стас не заметил, как задремал. Ему снилась сестра, Вероника. Они снова бежали по тропинке на даче в Грибном, она, как всегда, чуть впереди, он не отставал, но и догнать не мог. Её русые косички прыгали по худой спине, девочка хохотала и размахивала руками. Мелькали светлые подошвы босоножек. Стас вздрогнул и открыл глаза. В этом сне ей всегда было шесть, ему – пять. Сестра являлась ему очень редко, последние лет пятнадцать – вообще ни разу. Она умерла совсем ещё девчушкой, от остеосаркомы, и это стало для десятилетнего Стаса открытием, что мир отнюдь не счастливое беззаботное место, и что не всех можно защитить. Необходимость спасти хоть кого-то, успеть, стала для него навязчивой идеей.

Он помотал головой, встряхнулся, постарался думать о чём-то хорошем. Вику он сегодня спас. Уже что-то. Потянулся, протёр глаза. Что за чертова сонливость… Место, что ли, нагоняет эту вялость? Он посмотрел на поляну. Вася все так же деловито возился около костра, движения его были ладные, уверенные. Вот он остановился, что-то сказал Кристине, та улыбнулась и помотала головой. Вася подошёл, потрепал её по плечу.

Стас проснулся окончательно. Надо о деле думать, нечего предаваться воспоминаниям.

Стас вдруг подумал, что Вася не такой уж мрачный и оторванный ото всех человек. Просто это в его характере - постоянное бурчание и показное недовольство. На самом деле, такие люди редко начинают действовать. Они много ворчат, вздыхают и снова