– Сюда давай, сюда! – сквозь зубы бормотала Лира.

Кричать она не решалась, но подпрыгивала на месте и размахивала руками. Пантелеймон тоже изо всех сил старался привлечь внимание мечущегося деймона, перепрыгивая с зубца на зубец и вертясь волчком.

Стая подлетела совсем близко, и деймона стало видно лучше: черная птица размером с дрозда, с длинными выгнутыми крыльями и раздвоенным хвостом. Неизвестно, чем он так рассердил скворцов, но они были вне себя от страха и ярости – пикировали на него, клевали, царапали, пытались сбить на лету.

– Сюда! Сюда, к нам! – кричал Пантелеймон.

Лира распахнула люк, показывая путь к спасению.

Туча птиц клубилась прямо у них над головой, гам стоял просто оглушительный. Наверняка люди внизу уже задирают головы, пытаясь понять, что за побоище развернулось в небе. Птиц было так много – над башней бушевала настоящая черная метель, – что Лира закрыла голову руками и перестала видеть деймона.

Зато Пантелеймон не перестал. Когда деймон нырнул вниз, к крыше, Пантелеймон присел на задние лапы, взвился в воздух, схватил его передними, упал и покатился вместе с ним к люку. Они неуклюже упали внутрь, и Лира, молотя кулаками налево и направо, кинулась следом и захлопнула за собой крышку люка.

Скорчившись сразу под ней на верхних ступеньках лестницы, она прислушалась: вопли и визг снаружи сразу стали тише. Потеряв из вида объект своей ненависти, скворцы, кажется, забыли о нем.

– Что теперь? – донеся до Лиры шепот Пантелеймона.

Вниз от узкой площадки, где они сидели, спускалась деревянная лестница, в которой была дверь. Еще одна дверь вела в апартаменты молодого доктора Полстеда, одного из немногих ученых, еще способных по нескольку раз в день залезать на башню и обратно. Доктор был молод, на слух не жаловался, и наверняка слышал, как Лира прогрохотала по крыше и захлопнула люк.

Она приложила палец к губам. Пантелеймон разглядел в полумраке ее жест, все понял и тоже повернул голову, прислушиваясь. Рядом с ним виднелось что-то более светлое. Глаза Лиры почти привыкли к темноте, и она различила тельце деймона и клинышек белых перьев у него на гузке.

Все было тихо.

– Сэр, – прошептала она, – вас нужно спрятать. У меня тут есть холщовая сумка. Если позволите, я могла бы отнести вас к нам в комнату…

– Да, – раздался едва слышный ответ.

Лира прижалась ухом к люку и, не услышав больше птичьего гомона, осторожно приоткрыла его и выскочила наружу – за сумкой и книгами. Скворцы оставили на обложках обильные свидетельства своей последней трапезы. При мысли о том, как она будет объяснять это библиотекарю колледжа Святой Софии, Лира поморщилась. Она осторожно взяла испачканные книги и уже собралась спускаться, как Пантелеймон прошептал:

– Тс-с…

Из-за нижней двери донеслись голоса: от доктора Полстеда выходили двое. Это явно были гости: семестр еще не начался, и домашних занятий доктор не вел. Лира раскрыла сумку. Их гость заколебался. Он был деймоном ведьмы и привык к бескрайним небесам Арктики, тесный холщовый мешок его пугал.

– Сэр, это всего на пять минут, – тихо сказала Лира. – Нельзя, чтобы вас кто-то увидел.

– Вы – Лира Сирин? – спросил он.

– Да.

– Очень хорошо.

И он аккуратно ступил в сумку, которую она приглашающе раскрыла для него.

Лира бережно подняла сумку и стала ждать, пока голоса внизу стихнут. Тогда она переступила через Пантелеймона, спустилась на один пролет и тихонько приоткрыла дверь. Пантелеймон, подобный черной струйке, утек в щель. Лира повесила сумку на плечо и шагнула следом.

– Лира! Что у вас там происходит? – раздался голос у нее за спиной.

Сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди. Пантелеймон, кравшийся впереди, зашипел.

– Доктор Полстед? – обернулась Лира. – Вы слышали птиц?

– Так это были птицы? Я слышал какие-то удары.

Доктор был коренастый, рыжеволосый и очень дружелюбный. Он был куда более расположен к Лире, чем она – к нему. Но она всегда была с ним вежлива.

– Не знаю, что на них нашло. Налетели со стороны Магдалины, как будто с ума сошли. Вот, смотрите!

Она показала ему загаженные книги. Доктор поморщился.

– Почисти их, прежде чем отдавать.

– Ну, конечно. Я как раз собираюсь это сделать.

Его деймон был кошкой, такой же рыжей, как он. Она промурлыкала что-то приветливое, сидя на пороге комнаты, Пантелеймон учтиво ответил и двинулся дальше.

Во время учебного семестра Лира жила в колледже Святой Софии, но комната на заднем дворе Иордана всегда оставалась в ее распоряжении. Когда она влетела туда со своей драгоценной ношей, пробило половину седьмого. Ноша была куда легче, чем ее собственный деймон, и она собиралась непременно ему об этом сообщить – потом, попозже.

Как только дверь за ними захлопнулась, она поставила сумку на стол и пригласила пассажира выходить. Он был очень напуган, и не только темнотой.

– Мне нужно было спрятать вас от всех… – начала объяснять Лира.

– Я все понимаю, Лира Сирин. Вы должны проводить меня в один дом в этом городе. Я не могу найти его сам, в городах я совсем не ориентируюсь.

– Стойте, – сказала она. – Минуточку, не так быстро. Как ваше имя и как зовут вашу ведьму?

– Меня зовут Раги. Ее – Елена Пажец. Она послала меня… я должен найти человека…

– Прошу вас, – перебила его Лира. – Пожалуйста, не так громко. Здесь вы в безопасности, это мой дом… но люди бывают слишком любопытны. Если они услышат здесь голос чужого деймона, объяснить это будет нелегко, и вы окажетесь в опасности.

Деймон нервно перепорхнул на подоконник, потом на спинку кресла Лиры, потом обратно на стол.

– Да, – сказал он. – Хорошо. Я должен попасть к человеку, который живет в этом городе. Ваше имя известно в нашем племени. Мы слышали, что вы можете помочь. Мне очень не по себе из-за того, что я оказался так далеко к югу… и в замкнутом пространстве.

– Если я смогу помочь, я помогу. Кто этот человек? Вам известно, где он живет?

– Его имя Себастьян Мейкпис. Он живет в Иерихоне.

– Просто в Иерихоне? А адреса у вас нет?

Деймон выглядел таким обескураженным, что Лира решила не давить на него. Вероятно, ведьме с крайнего севера населенный пункт, в котором живет больше четырех-пяти семей, кажется огромным и густонаселенным.

– Ладно, – сказала она. – Я постараюсь найти его. Но…