Новый Год. Саша ненароком точно бы подумал, что я специально для него вырядилась.

Приезжаю на место встречи, захожу в здание и вижу достаточно странные картины, висящие на стенах. Кляксы, мазня и это должно вызывать эмоции? Интересно, я одна не понимаю, как этим можно восхищаться?

Подхожу к очередному шедевру. Черный фон и три красные капли, как будто у художника резко из носа пошла кровь. Хмурюсь, наклоняя голову то на правый, то на левый бок. Хоть убей, не понимаю этого искусства.

— Картина называется «Ночь убийства». — Слышится голос Дронова позади меня. Ничуть не вздрагиваю и не пугаюсь, потому что, как будто знала, что скоро появится. — Художник неизвестный, а цена около ста пятидесяти тысяч долларов.

— Это слишком дорого за такое…

Переходим к следующей картине. Там просто каракули. Словно маленький ребенок начертил «каку-маляку» на белоснежном полотне.

— А это картина «Шум ветра». Цена двести тринадцать тысяч долларов.

— То есть, я могу взять любой рисунок своего сына и представить перед публикой, как предмет искусства? — Смотрю на Сашу, а тот улыбается мне в ответ.

— Вполне. — Ухмыляется. — Мне, как и тебе чуждо это, но… место выбирал заказчик и возможно, если всё понравится, будущий партнёр.

— Я явно не разделяю увлечения этого человека. — Кривлюсь. — Я понимаю, когда пишут поистине невероятно красивые картины, но, когда собственную отрыжку выдают за шедевр, простите, но это просто какой-то абсурд чистой воды.

— Александр, здравствуйте! — На ломаном русском звучит сладкий, как мёд, голос.

Перед нами высокая блондинка с нежным миловидным лицом. Голубые глаза, пухлые губки, ровная улыбка и ямочки на щеках. Шикарное изумрудное платье, подчеркивающее изящные изгибы тела. Я почувствовала себя мелкой уродливой букашкой рядом с ней.

— Простите, это единственное, что я знаю на русском. — Звонко смеется. Даже ее смех звучит идеально. Смотрю на Дронова, а то, расплылся, как лужица во время дождя. Ревность червячком начала шерудить где-то в груди.

— Добрый вечер, Мари. — Говорит на немецком Саша, затем смотрит на меня и говорит уже на русском. — Представься. Чего опешила то?

— Ты же знал, что заказчик девушка? Вы еще и знакомы, да?

— Знал. Хотел устроить тебе сюрприз.

— Меня зовут Анастасия, я переводчик господина Дронова. — Улыбаюсь девушке, она отвечает тем же.

— У вас прекрасный немецкий, Настя. Не хотите стать моим репетитором? Так бы мы могли стать чуточку ближе с Алексом.

— К сожалению, не могу оказать услуги. Слишком занята. — Немного прочищаю горло. — Кстати, Александр, так же, как и я, очень загружен работой.

— Жаль. Меня зовут Мари Дункле. — Девушка стреляет глазами в сторону Саши, и я понимаю, что начинаю нервничать. Лишь только на одно надеюсь, что со стороны меня ничего не выдаёт. — Скажите Александру, что он выглядит просто восхитительно. Он не хотел бы поужинать сегодня со мной, в каком-нибудь хорошем ресторане.

— Саш, — Смотрю на Дронова. — Она говорит, тебе не кажется, что в помещении слишком холодно?

Дронов хмурится и посмотрев по сторонам отрицательно мотает головой.

— Да вроде бы нет. Я бы мог предложить пиджак, но сегодня только в одной футболке. — Саша чуть оттягивает футболку, что мне на руку.

— Говорит спасибо за комплимент. Но сегодня он очень занят и не может поужинать с вами.

— Жаль. В следующий раз тогда.

Дальше мы смотрели на картины и параллельно обсуждали совместный проект. Мари с удовольствием выслушивала предложения, и сама была не против внести коррективы. Было бы странно отрицать то, что девушка была невероятно вежливой, милой и компетентной. Во время работы и обсуждения, она ни разу не перешла черту. Мне даже стало стыдно за то, что неправильно перевела и не сказала об ужине.

Когда девушка отошла в туалет, я резко повернулась к Дронову. Его синие глаза, обрамлённые черными и густыми ресницами, заглядывали мне в самую душу. Как бы не утонуть в глубинах океана.

— Саш… — Начала я, переминаясь с ноги на ногу. — Она тебя на ужин приглашала.

— Я знаю. — Улыбается одним уголком губ и осторожно заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. От легкого касания кожи щеки, по телу проходит дрожь. — Ты забываешь, что я частично понимаю, о чем они говорят. Сказать только ничего не могу.

— Прости, я не хотела…Не знаю зачем вообще так поступила.

— Всё нормально, не переживай. Я стараюсь не смешивать работу и личные отношения. — Отводит взгляд в сторону, затем засовывает руки в карманы джинс. Слегка покачивается на пятках. Нервничает? С чего бы вдруг. — Мне завтра, как трофей, вручили Арину. Просят посидеть. И я бы… Не знаю, если ты бы согласилась… Может сходим вместе погулять? Ты с сыном, я с племянницей? Мне кажется, что им было бы здорово провести время вместе.

— Я не знаю… — Быстро начинаю мозговать, правильным ли будет решение пойти? Да и надо оно мне вообще? А почему нет? Я всё же должна сказать ему о Кирилле. Может завтра будет лучший момент для этого? — Может и сходим. Давай обсудим это завтра?

— Нет, Насть, ты не поняла. Ответ нужен прямо сейчас, чтобы подготовить всё для завтра.

— Ладно… давай.

Вижу удивление на лице Дронова. Не ожидал, что соглашусь. Признаюсь, сама не ожидала. Я всегда была склонна к необдуманным решениям. Женское, а точнее материнское сердце, подталкивает на эти действия прямо сейчас. Ну должен Дронов знать. Нельзя так поступать. Каким бы не был человек. Пусть откажется от сына на месте, скажет, что он ему не нужен, но Саша будет знать о том, что у него есть ребёнок!

— Тогда я к вам в офис через пару дней? Справитесь за это время? Подготовите проект? — Спрашивает немочка улыбаясь глазами Дронову.

— Да, я думаю, что успею все подготовить к этому времени. Адрес скину смс. — Говорит Дронов, а я быстро перевожу слово в слово.

— Алекс, и всё же, может поужинаем? — Спрашивает Мари, а я борюсь с собой. Господи, Насть, ты чего так унижаешься то? Он всё равно понимает, что она говорит! Поворачиваюсь к Дронову, чтобы перевести, а он опережает.

— Я влюблен и думаю, что эта девушка, вряд ли поймёт мой ужин с другой. Если бы это касалось работы, то я без проблем составил бы вам компанию, Мари. — Затем Саша смотрит на меня. — Переводи.

Быстро переживу, блондинка расстраивается, но со спокойным лицом прощается и идёт дальше восхищаться безобразием на холстах. Я же стою в ступоре и смотрю на Сашу.

— Влюблен? — Улыбаюсь. — Кто же эта счастливица?

— Скоро познакомитесь.

И снова колит в груди. Не хочу, чтобы меня это волновало. Хочу смотреть на Сашу, как на