Следующей задачей стало приведение в порядок финансов общины. Во времена Пророка государственного бюджета практически не было. Все средства, попадавшие в Медину, более или менее сразу распределялись. Примерно так же действовали Абу Бакр и Умар, хотя Абу Бакр учредил казначейство, а Умар сколотил резервный капитал, из которого выплачивал премии солдатам – так у мусульман появились зачатки профессиональной армии. Но при Усмане казначейство выросло в важное правительственное учреждение, финансирующее постоянно растущие государственные расходы.

Третий халиф резко повысил налогообложение дальних провинций. Когда Амр ибн аль-Ас, правитель Египта, не смог прислать требуемую сумму, Усман сместил его и назначил на его место собственного молочного брата Абдуллу. Абдулла сумел выбить из этой провинции куда больше денег – при нем поступления из Египта увеличились вдвое, что доказало, что Усман принял верное решение; однако Амр ибн аль-Ас ворчал, говоря: мол, Абдулла выдаивает верблюдицу насухо, и ее верблюжата мрут от голода. Так в исламской власти начали проявляться зачатки угнетения и коррупции.

Усман сохранил запрет Умара на конфискацию земель на завоеванных территориях, однако отменил ограничения на покупку земли в этих краях мусульманами, поскольку верил в экономическую свободу. Он даже позволил видным мусульманам брать взаймы деньги из казны для совершения подобных сделок. Вскоре мусульманская элита, включая и бывших сподвижников Пророка Мухаммеда, начала сколачивать состояния и приобретать огромные земельные владения на всем пространстве новой исламской империи. «Экономические реформы» Усмана, по-видимому, более всего благоприятствовали его собственному клану, Омейядам, поскольку им было проще всего получать ссуды из казны. Кроме того, этот халиф назначал на важные политические посты по всей империи своих родственников и «любимчиков», просто потому, что этих людей лучше всего знал и больше всего им доверял. В результате в руках Омейядов сосредоточилась огромная экономическая и политическая власть.

Сам третий халиф вел жизнь скромную и воздержанную, но от своих чиновников скромности не требовал. Сам он был богачом и не получал жалования, но щедро раздавал гранты своим фаворитам и тратил большие суммы на общественные работы. При нем по всей империи было выстроено более пяти тысяч новых мечетей. Усман перестроил Медину: при нем она превратилась в новый город с широкими улицами и впечатляющими зданиями, крытыми тонкой черепицей, в том числе с роскошным дворцом самого Усмана, подобающим его положению (хоть жил Усман в этом дворце на хлебе, воде и молитве).

По всей империи Усман демонстрировал свои деловые таланты, отдавая распоряжения, благоприятные для коммерции. По его приказу строились дороги и каналы, улучшались оросительные системы. Перестраивались порты. В растущих городах появлялись всё новые колодцы и системы доставки воды, а также новые базары, находившиеся в ведении особых правительственных чиновников. Со времен Умара исламская коммерция сильно изменилась – но кто станет спорить с процветанием?

В вопросах личной морали – таких, как воздержание от алкоголя и ведение правильной половой жизни – аскетизм Усмана ставил его выше всякой критики. Если бы благочестие состояло лишь в покаянии и молитве, несомненно, он вошел бы в число десяти самых благочестивых людей своего времени. Однако Усман не замечал этической двусмысленности, неразрывно связанной с наживой, пока эта нажива увеличивала общее благосостояние.

Одним из любимцев Усмана стал его кузен Муавия. Умар назначил Муавию правителем Дамаска и окрестностей. Усман понемногу добавлял ему территории, пока Муавия не начал править всей землей от верховий реки Евфрат по средиземноморскому берегу до Египта.

Муавия был сыном Абу Суфьяна, мекканского племенного аристократа, возглавлявшего атаку на ислам в двух из трех прославленных битв между Меккой и Мединой. Хинд, мать Муавии, в этих битвах следовала за его отцом; рассказывают, что в битве при Ухуде, когда мусульмане бежали, она в боевой ярости съела печень Хамзы, павшего дяди Мухаммеда. Однако Пророк не держал зла на эту семью: приняв ислам, даже враги становились ему родными, как было и с Омейядами. Муавию Пророк считал талантливым человеком с большим будущим и после обращения держал его при себе.

Без сомнения, Умар назначил Муавию губернатором Дамаска, поскольку тот был компетентным руководителем – но, возможно, ему стоило бы задуматься, зачем Мухаммед постоянно держал его рядом с собой. Оказавшись в Дамаске, Муавия с присущим ему талантом начал сколачивать профессиональную армию, верную только ему самому. После безвременной смерти Усмана это имело самые дурные последствия.

Ближе к концу двенадцатилетнего правления Усмана по всей империи начало звучать недовольство. В Египте его молочный брат так выдавливал из людей деньги, что начались мятежи. Египетская знать составила обращение к халифу, умоляя его отозвать губернатора. Ответа они не получили – и отправили делегацию, чтобы вручить прошение лично. Случилось так, что в это же время в городе появилась группа возмущенных граждан с севера. Как видно, правление Усмана многим пришлось не по душе.

Все эти просители заставили Усмана занервничать. Он просил Али выйти, поговорить с ними, успокоить и уговорить вернуться домой, однако Али отказался, быть может, потому, что политика третьего халифа не устраивала и его самого. Он посоветовал Усману выслушать и разобрать жалобы людей и тем обезопасить себя. Наконец Усман сдался и встретился с делегацией из Египта. Он пообещал сместить своего молочного брата и приказал египтянам возвращаться домой и сказать губернатору, что новый человек скоро приедет ему на смену.

Египтяне, довольные, двинулись обратно, однако по дороге им попался раб Усмана. Что-то в этом человеке возбудило в них подозрения. Его обыскали и нашли на нем письмо, по всей видимости, подписанное халифом и обращенное к губернатору Египта: в нем губернатор Абдулла получал повеление арестовать просителей, едва они появятся при его дворе, и как можно скорее казнить!

Делегация в ярости вернулась в Медину. Усман в смятении выбежал им навстречу и встретил их на ступенях своего дворца. «Почему вы вернулись? – спросил он. – Что случилось?» Они показали ему письмо. Усман был потрясен: поклялся, что не писал это письмо и никогда до сей минуты ничего о нем не слышал. На самом деле вполне возможно, что письмо написал и снабдил поддельной подписью халифа его неверный кузен Марван, родственник и союзник губернатора Дамаска. Бедному Усману было уже почти восемьдесят, и, вполне возможно, им было легко манипулировать.

Как бы там ни было, мирные просители превратились в разгневанную толпу. Прежде всего они потребовали, чтобы халиф выдал им брата Муавии. Халиф отказался. Затем потребовали, чтобы Усман отказался от власти и передал свой престол кому-нибудь получше. От этого Усман с негодованием отказался тоже. Он – халиф пред Богом, ответил он, и отказаться от престола по требованию толпы – значит нанести оскорбление Богу! Затем он удалился в свои палаты, зажег светильник и сделал то, что делал всегда в минуты сомнений и тревог: принялся смиренно читать Коран.

Мятежники перед дворцом, взвинтив себя до бешенства, взломали двери дворца и с буйным ревом ворвались внутрь. Халифа они нашли у него в кабинете – и здесь, при мерцающем тусклом свете светильника, в 34 году мусульманской эры, забили своего повелителя до смерти. Так вопрос о престолонаследии превратился в ужасающий кризис, грозивший смертью самой душе ислама.