чем-то похожим на надежду, и в кои-то веки Ариана не смотрит на меня как на врага.

Надежда смягчает ее взгляд, пока я не оказываюсь в шаге от того, чтобы прижаться губами к ее рту, но, к счастью, мое самообладание побеждает, и я быстро отстраняюсь. Последнее, что я хочу сделать, – это испортить то скудное положение, которое мне удалось завоевать с ней.

Я иду к двери, хотя все, чего я хочу, это сорвать с нее одежду и заставить ее забыть об этом кошмаре.

— Спускайся вниз. Я приготовлю кофе, – бормочу я, прежде чем выйти из спальни.

Направляясь на кухню, я качаю головой, ругая себя. Я всегда удивлялся, как мой брат так быстро влюбился в Уинтер. Теперь я начинаю понимать. Я наблюдаю за Арианой неделю, и уже начинаю испытывать к ней симпатию.

Еще одна такая неделя, и мне крышка.

Я начинаю готовить две чашки кофе, одновременно пытаясь понять, обычное ли это влечение, которое я испытываю к Ариане, или нечто большее.

Я разливаю сливки по чашкам, когда слышу, как она спускается по лестнице. Когда я несу чашки в гостиную, она садится на диван, который выбрала для себя.

_________________________________________

АРИАНА

Дмитрий протягивает мне чашку дымящегося кофе, а затем вместо того, чтобы сесть на другой диван, опускается рядом со мной.

С моими эмоциями, усиленными остатками кошмара, я не могу сосредоточиться на чем-либо достаточно долго, чтобы понять смысл происходящего.

Это был самый странный сон, который я когда-либо видела. Все началось с безумно сильного влечения между мной и Дмитрием. Ситуация накалилась, затем он вытащил нож и со злой ухмылкой начал наносить мне удары.

Мурашки пробегают по моей коже, заставляя мое тело сильно дрожать.

Внезапно Дмитрий встает, и я инстинктивно отшатываюсь от него. Он поднимается обратно по лестнице и через минуту возвращается с одеялом.

Я опускаю глаза, когда он накрывает одеялом мою нижнюю половину тела. Внезапная доброта только еще больше запутывает мои эмоции.

Дмитрий включает телевизор, а затем нажимает "Воспроизвести" на том месте, где я в последний раз останавливалась на Дневниках вампира. Его поведение расслаблено, когда он потягивает кофе, который напоминает мне о моем собственном напитке. Я делаю глоток и с трудом проглатываю жидкость.

Кошмар продолжает мелькать в моей голове, и в итоге я смотрю на журнальный столик, пытаясь разобраться в том хаотичном беспорядке, который он оставил в моей груди.

— Хочешь поговорить об этом? – спрашивает Дмитрий мягким тоном вместо обычной резкости.

Я качаю головой и, не в силах заставить себя выпить кофе, ставлю чашку на стол.

Остаточная паника все еще сжимает мою грудь, и я натягиваю одеяло до подбородка, затем сворачиваюсь калачиком на подлокотнике.

Это был просто кошмар.

Но надолго ли? В любой момент он может стать моей реальностью.

Я уже начала забывать, кто такой Дмитрий. Убийца.

И кто-то хочет моей смерти из-за моего отца.

Такой ли будет моя жизнь, если мне удастся пережить Дмитрия? Будет ли это одно покушение за другим, пока я не смогу убежать и в конечном итоге не умру?

В моей груди нарастает жалкий всхлип, и я изо всех сил стараюсь его сдержать.

Неужели я жила во лжи, думая, что смогу жить отдельной жизнью от жизни моего отца?

Я никогда не задавала вопросов. Меня никогда не интересовало, чем зарабатывает на жизнь мой отец. Я была просто счастлива всякий раз, когда мне удавалось поговорить с ним или увидеть его. Для меня он был просто папой.

Мой голос звучит пусто, когда я спрашиваю:

— Кто-нибудь когда-нибудь убегал от Братвы?

Сделав глубокий вдох, Дмитрий ставит свою чашку рядом с моей, а затем ставит на паузу эпизод, который показывали по телевизору.

Откинувшись на спинку дивана, он отвечает:

— Братва за тобой не придет.

— Кто тогда? Кто заказал покушение на меня?

Когда Дмитрий замолкает, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Наши взгляды встречаются, а затем он качает головой.

— Ты не знаешь или не собираешься мне говорить? – Я спрашиваю.

Его глаза ищут что-то в моих, затем он говорит:

— Я не собираюсь тебе говорить. Пока нет.

— Почему?

Когда Дмитрий смотрит на меня, я понимаю, что это самый самый человеческий взгляд с тех пор, как мы познакомились. В его глазах нет никакого предупреждения. Нет ни раздражения, ни гнева.

Вместо этого есть сострадание и что-то еще... что-то, что действительно оказывает на меня успокаивающее действие.

— Ты и так имеешь дело с достаточным количеством дерьма. По одной вещи за раз.

Чем дольше я смотрю в глаза Дмитрия, тем больше мне кажется, что меня окутывает кокон. Туда, где моя прежняя жизнь и моя пугающая реальность не смогут найти меня. Я тихо бормочу:

— Я думала, тебе все равно.

— Я не такой монстр, каким ты меня считаешь.

Желая узнать Дмитрия получше, я говорю:

— Тогда расскажи мне о себе что-нибудь еще, кроме того, что ты убийца.

Дмитрий прерывает зрительный контакт со мной, поворачивая лицо к раздвижным дверям и темной ночи за стеклом.

Между нами тянется молчание, пока я не начинаю думать, что он не собирается мне ничего рассказывать, и только тогда он наконец отвечает мне:

— Я родился в России. Всю свою жизнь я посвятил обучению, чтобы стать хранителем. Я поклялся защищать Алексея до последнего вздоха, и эту клятву я никогда не нарушу.

Он преданный.

— Значит, ты только и делаешь, что работаешь?

— Можно и так сказать, – отвечает он, затем, сделав глубокий вдох, снова переводит взгляд на меня.

Поскольку это наш первый нормальный разговор, я постепенно начинаю немного расслабляться.

— Разве ты не хочешь большего от жизни?

Дмитрий качает головой.

— Например?

— Ну, знаешь... – Я пожимаю плечами. – нормальных вещей. Свою собственную семью?

— У меня есть семья, – бормочет он.

— Я имею в виду… жену и детей, – объясняю я лучше.

Дмитрий издает тихий смешок.

— Если это только не будет сделано для укрепления союза, я не женюсь.

— Из-за обещания, которое ты дал Алексею?

Дмитрий просто кивает.

Впервые я чувствую проблеск сострадания к моему похитителю.

— Разве тебе не становится одиноко?

Он качает головой.

— В моем мире нет времени для одиночества.

Я опускаю глаза на свободное пространство дивана между нами.

— Ты можешь рассказать мне о Братве? – Когда Дмитрий ничего не говорит, я снова поднимаю на него