Они как увидели друг друга, тут же стали обниматься, целоваться и нежные слова друг другу говорить. Одним словом, полюбили они друг друга с первого взгляда.

А потом их родители – короли с королевами – свадьбу устроили. И я там был, мёд и пиво пил. Только у меня по усам текло, а в рот (как всегда бывает в сказках) не попадало.

Но я об этом заранее догадывался, и прихватил с собой два бочонка. Поэтому все, что у меня по усам текло, зря не пропало. Мёд попал в один бочонок, пиво – в другой. И принёс я домой два полных бочонка. С мёдом и пивом!

– Ах, какой же ты молодец! – сказала мне жена. – Я думала, ты только сказки умеешь сочинять, а ты, оказывается, хозяйственный мужик! Дай-ка я тебя поцелую.

И поцеловала. Крепко-крепко, как в сказке.

Гришка и столбы

(сказка обходная)

Гришка боялся столбов. Можно было бы их бояться, если бы столбы гонялись за Гришкой. Нет, они стояли как вкопанные. А вот Гришка гонялся и к тому же не знал, где право, а где лево. Поэтому ему было трудно миновать столбы. И те, в свою очередь, налетали на него.

Однажды Гришка шёл с мамой по улице.

– Обойди этот столб слева, – сказала мама.

Если бы Гришка знал, где лево…

Он шагнул сначала в одну сторону, потом в другую, потом… совсем запутался и:

– Тра-а-аххх!..

Налетел лбом на столб. Или столб налетел на его лоб. Одно из двух.

Мама приложила холодную монету к Гришкиной шишке и ещё раз объяснила ему, где право, а где лево.

Гришка всё понял и с тех пор стал обходить столбы с той или с другой стороны. Одно из двух. И столбы перестали налетать на него. Они даже здоровались с ним и говорили:

– Приятно иметь дело с образованным человеком!

Серебряная нить

(сказка магнитная)

Один принц влюбился в принцессу. Ну, сами знаете, такое часто случается. Только влюбился он не как-нибудь, а по-настоящему. А такое, согласитесь, бывает не так уж часто. Поэтому тут есть о чём рассказать.

Влюбился, значит, этот принц и решил открыться принцессе, то есть признаться в любви. Ведь как бывает: ходит человек туда-сюда по земле, ходит, будто сундучок на двух ногах, и вдруг влюбляется.

А любовь – это ключик к сундучку. Чок-прок! – и открылся сундучок души перед тем, в кого влюбился хозяин.

Открываться можно по-разному, разные есть способы. Например, можно написать любовное признание на листочке бумаги, потом засунуть этот листочек в бутылку, закупорить пробкой и бросить в море. Вот бросил – и сиди жди, когда море бутылку с письмом к ногам твоей возлюбленной принесёт. Можешь год ждать, можешь два, а можешь и сто лет прождать – это как кому повезёт.

Но наш принц был парень решительный и сказал себе: «На везение мы полагаться не будем. А вдруг моя бутылка попадётся морской корове… Так что мне – на корове, что ли, жениться?! Лучше возьму-ка я музыкальный инструмент и спою принцессе о своей любви».

Взял он балалайку, пришёл к терему, под окно, где принцесса сидела, и запел.

Сказать по правде, музыкального слуха у принца не было, и пел он примерно так же, как волки на луну воют:

У-у-у, моя принцесса!

У-у-у, ради прогресса,

У-у-у, меня пожалей!

У-у-у, стань моей!

Все, кто слушал эту песню ушами, ничего не поняли и на всякий случай засмеялись. Но принцесса слушала песню сердцем, поэтому она поняла, что принц поёт о любви. И притом самой настоящей.

Принц действительно пел от души, с волшебным чувством. И под действием того волшебного чувства струны у балалайки стали вдруг серебряными.

– Ну и дела! – изумился принц и продолжил игру.

А в это время в щёлочку из подвала за принцем наблюдал Змей Горыныч. Завидно стало Горынычу глядеть на такую любовь, от которой простые струны становятся серебряными.

– Ща-а-астьем запахло, – прошипел он по-змеиному, выполз из подвала и взвился в небо.

А потом коршуном ринулся вниз, схватил принцессу, которая высунулась из окна, чтобы сказать принцу «Да!!!», и унёс девушку за тридевять земель.

Ну, принц тут, конечно, петь перестал и побежал за тридевять земель спасать принцессу.

Пока он бежал, Змей Горыныч успел посадить принцессу в глубокую-глубокую яму, а сам неподалёку в кусты спрятался. Он хотел подсмотреть, как принц горевать будет.

Прибежал принц за тридевять земель, в тридевятое царство – тридевятое государство и видит свою принцессу в яме.

– Это дело поправимое, – говорит принц. – Нет таких препятствий, над которыми нельзя взлететь на крыльях любви!

Такую высокопарную фразу принц специально сказал, чтобы усыпить бдительность Горыныча. Конечно, в данный момент ни на каких крыльях ничего преодолевать он не собирался. А просто снял со своей балалайки серебряные струны, связал их вместе и опустил серебряную нить в яму.

– Цепляйся, любимая!

Ну, та обмотала руки косынкой, чтобы, значит, о тонкую серебряную нить не порезаться, и принц стал поднимать её наверх.

– Опять ща-а-астьем запахло, – прошипел в кустах Змей Горыныч и достал немецкий автомат «шмайсер».

– Трах-тах-тах-тах! Трах-тах-тах! – застрочил автомат.

Это Змей Горыныч хотел перебить серебряную струну, на которой принц вытаскивал принцессу из ямы. Бе-е-есполезно!

Струна только зазвенела тихонечко, будто засмеялась над Горынычем. Достал тогда Горыныч автомат Калашникова.

Бе-е-есполезно!

– Ну, ща-а-ас я вдарю! – разозлился Горыныч и достал гранатомёт.

– Дах-да-дах! Дах-да-дах!

И бе-е-есполезно!

– Щ-щ-щ… – зашипел Змей Горыныч.

От злобы он даже ничего выговорить не смог. И достал баллистическую ракету типа «Земля – земля».

– Бу-бу-бу-бух!

Ну и грохнуло, ну и затряслось всё кругом, ну и пылища поднялась! И ничего не видно. Только слышно:

– Ап-чхи! Ап-чхи!

Это принц с принцессой стоят на краю ямы и чихают от пыли.

Но вот пыль осела, увидел Змей Горыныч счастливых принца и принцессу, крякнул с досады и говорит:

– Чего ж я тонюсенькую нитку перестрелить не смог, а?

– Потому что это была серебряная нить настоящей любви, – отвечают ему, – а её ничем не разорвать.

– Э-хе-хе, – вздохнул Горыныч. – Мне же завидно на их любовь-то.

Он вздохнул ещё раз печально и отправился спать в свою одинокую пещеру.

А принц с принцессой стали целоваться. Правда, перед этим они отошли от ямы подальше, чтобы не свалиться туда. Так что вы не беспокойтесь за них.

Столбунчик

(сказка магазинная)

– Тридцать один! – сказал Гришка.

И они с мамой