– Пора поработать над вашей обороной. – Мерседес бросила ему ясеневый кий. Они выехали на дорогу Лондон-Бат и остановились в Бекхэмптоне у заставы, в гостинице, хозяина которой знал ее отец. Отсюда до Бата оставалось самое большее два дня пути. А там их ждало настоящее дело, серьезные игры и серьезная работа по привлечению внимания к предстоящему турниру в Брайтоне. Краткие остановки, подобные этой, призваны стать чем-то вроде разогрева перед настоящей игрой. За оставшееся время предстояло окончательно превратить природный талант в отточенное мастерство, послушный инструмент по достижению их целей. И сделать это, не привлекая к нему внимания, пока они не подготовятся окончательно.

Мерседес расставила шары, расположив их группами в соответствии с выбранной стратегией.

– Начнем с той группы, которая справа.

На лице Гриира появилась обезоруживающая улыбка.

– Вряд ли это правильно. Я не смогу ударить так, чтобы биток двигался к моему шару по прямой.

Мерседес ответила приторно-сладкой улыбкой.

– Именно поэтому нам и надо поработать над вашей обороной. Очень скоро мы будем играть с людьми не хуже вас. Они прекрасно владеют умением делать неприятные для вас удары. Но что произойдет, если кто-нибудь не станет играть с вами честно? Такие люди поджидают в Бате. Вы должны уметь не только загонять шары в лузы. Если хотите произвести на них впечатление, должны понимать, как исправить ситуацию на столе и подправить удары.

Гриир обладал природной склонностью к постижению стратегий. Но Мерседес знала, ему придется нелегко, независимо от того, какую стратегию из своего репертуара он решит использовать в игре. Они уже около часа отрабатывали подкрутку, когда Локхарт пришел посмотреть на их успехи. Мерседес не могла упустить такую прекрасную возможность. Если она не сделает этого сегодня, может оказаться слишком поздно. Она не желала превращать Гриира в мальчика для битья, но время неумолимо, и она решилась. Оставалось рассчитывать только на то, что он поймет. Стоявший с другой стороны стола Гриир вопросительно поднял бровь:

– Вы собираетесь забить их?

Мерседес неопределенно пожала плечами. Если она это сделает, Гриир возненавидит ее. В какой-то степени она сама возненавидит себя. Мерседес глубоко вздохнула.

– Хорошо. Если вы считаете, что готовы, начнем игру. – Сейчас или никогда.

Это должно было стать первым звонком, говорящим ему, что что-то не так. Мерседес решила закончить урок гораздо раньше, чем обычно. Вторым должно было стать то, как она натирала кий мелом. Сдувая излишки с его кончика, она не сводила глаз с Гриира. Столь соблазнительный взгляд мог заставить любого мужчину думать совсем о других шарах, чем те, что лежали на столе.

– Я разобью.

– Хорошо.

Гриир не сомневался: большинство мужчин согласились бы на все что угодно, если бы из-за кия на них смотрели такие глаза, а губы предназначались не только для того, чтобы сдувать мел. Это не достойно его. Но он отлично понимал, Мерседес знает, что делает. Она проделала это с Ридом. Теперь делала это с ним. Зачем?

Нечто чувственное и порочное уже вспыхивало между ними и было не ново. Подобные намеки всегда почти на поверхности. Зачем она устроила это сейчас, когда ему необходимо сконцентрироваться на игре, на столе, а не на этих фокусах? Сознание справлялось с этим лучше, и требовалось только послать нужный сигнал телу, чтобы подавить первые признаки пробуждающегося желания. Локхарт внимательно наблюдал за ними, Гриир понял, Мерседес не даст ему спуску. Но этого и не требовалось. Он готов принять любой вызов с ее стороны. Гриир наклонился осмотреть стол на уровне удара. Мерседес могла радоваться, никаких прямых ударов не просматривалось. Его вынуждали с самого начала игры воспользоваться ее уроками. Гриир нацелил кий так, чтобы попасть по шару, стоявшему почти в центре, и, используя отклоняющий удар, отправить его в лузу, тогда как биток должен был укатиться вперед и оказаться в безопасном положении.

– Нет, подождите, – вмешалась Мерседес, не давая ему сосредоточиться. – Вы опять целитесь слишком низко. Отклоняющий удар должен прийти ровно в центр, не выше, не ниже. Удар, на который вы на целились, отправит в лузу и ваш биток тоже.

– Все нормально, – сказал Гриир с натянутой улыбкой. Не нравилось, что ему читают нотации на глазах у Локхарта. Он мужчина, а не шестнадцатилетний школьник, и знает, что делает.

Мерседес пожала плечами и позволила ему сделать удар. Когда оба его шара оказались в лузах, она подняла брови с выражением «я вас предупреждала». Гриир выдохнул. Мерседес быстро вытащила оба шара и снова поставила их на стол:

– Попробуйте снова. Но теперь позвольте мне показать, как надо.

Она встала рядом и, обхватив ладонями его руки, нацелила кий. Гриир почувствовал, как ее тело прижалось к нему, ощутил аромат цветочного мыла и женственные изгибы, коснувшиеся его ягодиц. Желание, вспыхивавшее раньше, угрожало явиться во всей красе. На этот раз удар получился как надо. Мерседес снова поставила шары на место.

– Теперь попробуйте сами.

Он тщательно прицелился, думая о том, что существует еще кое-что, что можно попробовать самому, если она продолжит в том же духе. На этот раз он запорол удар, и партия закончилась.

Во втором раунде Гриир рассчитывал сыграть не менее двух партий. Мерседес играла как бешеная. Он никогда не видел, чтобы кто-нибудь делал такие удары и тем более чтобы она демонстрировала такой уровень мастерства. Это кое о чем говорило. Гриир и раньше считал, что Мерседес играет прекрасно. Он не находил слов описать ее талант. На ум с легкостью шли «феноменально» и «превосходно», однако они казались недостаточными. Но почему она это делала? Размышлять о скрытых мотивах было не время. Гриир стал играть жестче. Снял сюртук и закатал рукава. Напряжение возрастало. Он удвоил усилия, без устали пуская в ход все свое мастерство, отклоняющие удары, удары с остановкой, которые заставляли шар покачиваться на самом краю лузы, дуплеты, превращавшие отскок от барьера в прямой удар. Но ничто не могло остановить Мерседес. Гриир проиграл три партии под ряд. Достойно, с небольшим перевесом с ее стороны. Но в конечном счете его обыграли. Когда последний шар лег в лузу, Мерседес сверкнула победоносной улыбкой в сторону отца. Гриир ожидал, что Локхарт порадуется такому успеху дочери. Он даже ожидал услышать отповедь за свой проигрыш. Но того, что выговор получит Мерседес, не мог даже предположить. Локхарт встал, его лицо побагровело от злости. Подойдя к дочери, он вырвал кий у нее из рук.

– Какого черта ты думаешь, устраивая здесь представление? Ни одному мужчине не нужна женщина, которая играет лучше его, да и вообще женщина, которая играет. Оставь в покое того, кто обладает хоть каким-то умением. Веди себя как леди.

Мерседес тоже пришла в ярость.

– Вести себя как леди? А куда подевались твои слова: «Ты всегда понимала игру»? Ты с радостью разрешал мне делать то, что я хочу, когда мог это использовать.