– Пропадет, дурень! – с досадой повторил Ичан.

Когда кочевник поравнялся с разведчиками, Ичан бросил тяглов, схватил с седла ременную веревку и метнул, стараясь захлестнуть шею степного коня. Но, то ли Ичан оказался не большим мастером метания аркана, то ли степной конек слишком резвым, но вместо того, чтобы упасть коню на шею, аркан захлестнул плечи кочевника.

От удивления собственной меткостью Ичан ослабил веревку, а степняк завопил со всей мочи:

– Тяни! Тяни меня! Тяни, недотыка!

Ичан потянул. Сначала осторожно, потом сильнее, а потом со всей своей тяжелой дури.

Кажется, кочевник должен был вылететь из седла будто камень из пращи, но он остался сидеть как влитой, а вот конь резко остановился, присел на задние ноги и завалился набок. Чертов степняк вцепился в коня своими кривоватыми ногами как клещ жвалами, и оторвать его казалось невозможным.

Дальше на минуту воцарился ад. Почуявшие слабину тяглы ревели, ржал, бился и брыкался конек, прижатый своим седоком, ветряные кулаки молотили в спины, гулкая вибрация пробрала до костей и свела зубы, свет и тьма резали глаза, черный провал сглатывал и отрыгивал, хищные звери…

И вдруг все кончилось.

Тень ушла, звуки затихли.

Все хищники пропали.

На площади остались только старые трупы гниющие и смердящие. И три человека, и пять тяглов.

Животные успокоились. Степной конек смог, наконец, подняться, он тряс гривой и фыркал.

При вернувшемся свете Волод и Ичан узнали в чумазом кочевнике – Джильку.

– Все за нами гоняешься, вахлак… – то ли спросил, то ли констатировал Ичан. – А мы опять тебе жизнь спасаем. Ты чего ж тягла не бросил?

– Бойчак без коня – не бойчак. А я бойчак. С конем бойчак. А без коня не бойчак буду, – объяснил Джиллка. Он был довольно хмур и явно недоволен результатом своей погони. Степняк обихаживал своего конька, поправлял упряжь.

– А где твои товарищи, – спросил Волод, – вас же не меньше полста было?

На это Джилька только зыркнул исподлобья и засопел.

– Видно побоялись твои друганки с тобой идти? А? А ты чего же не испугался?

– Думал, успею вас словить до того как гайло откроется. А потом конь понес. Взбеленился малость.

– Гайло? Это что еще такое?

Джилька кивнул на тот край площадки, где недавно зияла черная пасть.

– Гайло. Не знаете что ли? Эх, горожаги! А чего тогда полезли?

Степняк вскочил в седло.

– Ну не до вас мне. Дела меня ждут. Много дел у большого бойчака.

– Постой! – Волод перехватил конька под уздцы. – Что такое гайло и куда пропали все хищники? Расскажи подробно, будь добр!

Важно наморщив лоб, снисходя и гордясь своими познаниями, Джилька ответил.

– Гайло оно и есть гайло – Однорукого пасть. А живоеды на войну двинули. Ничтожный, когда со Старцами схлестнулся, всяких разных тварей себе в союзники стал созывать. И живоедов тоже. А как же! Они же живоеды! Вот раз в однопять на двунадесять лет открывается гайло, да не одно, а невесть, сколько зевает их в укроминах по краям степным. А до того зов по степи идет и живоедов созывает. Не всех знамо дело, а тех, кто недалече окажется. Однако бывает что и тяглы, и куцаны тот зов слышат, волнуются и в гайло сигают. Так зверье на войну и уходит. Вот нынче самый такой день и был. И вы глупые горожаги чуть в то гайло не угодили.

От такого ответа Волод и и Чан только переглянулись.

Бравый Джилька тронул конька. На входе в ущелье, он обернулся.

– Слышьте, хозари! По тую сторону отсюда выход есть. На восток пути два дня, а там на север свернуть можно. Слышьте, чего говорю! Только я все одно поймаю вас и десятником стану.

– Спасибо, Джилька!

Джилька молодецки гаркнул и подхлестнул коня.

Погоня вышла на след через несколько дней. Снова встали дымки за спиною, а днем с холма видны были ползущие по степи догонщики. И снова Волод и Ичан неслись по разнотравью, гнали своих сдвоенных тяглов. Город был уже близко, осталось всего пару дней пути – впереди за пустошью начинались сельские угодья с большим охранным постом на границе со степью.

Пост уже был виден, когда погоня вылетела из овражка сбоку. Свистнули стрелы.

– Не поворачивай! – крикнул Ичан, – Гони прямо! Проскочим!

Загонщики и добыча сближались – степняки шли наперерез, разведчики старались миновать их. Снова ударили стрелы, но стрелять при такой бешеной скачке было бессмысленно.

Вот они уже почти поравнялись.

– Гони!!! – крикнул Ичан Володу и развернул тяглов навстречу погоне.

– Ичан! – Волод оглянулся, но взгляд потерялся в облаке взметнувшейся пыли. – Ичан…

А Ичан развернувшись, снова нахлестнул тяглов и, пригнувшись, вжавшись в седло, пошел на таран. Столкновение было ужасным. Спаренная упряжка была тяжелее и снесла двух передних всадников сходу, потом в нее ударились задние, в них следующие – погоня мгновенно сбилась в страшную кровавую кучу. Тяглы ревели и грызлись, хрустели ломающиеся кости, кажется, был слышен треск раздираемой плоти или это рвалась упряжь. Ичана тряхнуло, вышибив на мгновение дух, тяглы сдавили его, стали опрокидываться, в них врезались кони, били копытами. Сверху валились люди, кричали… Самые дальние всадники успели свернуть, но скорость их была уже сбита и они безнадежно отстали от Волода.

А Волод влетел в распахнутые для него ворота заплота. Кто-то принял тяглов, кто-то поддержал его.

– Ичан! Ичан! Там Ичан! Надо ударить по ним, отбить его! – Волод схватился за вышедшего навстречу человека.

– Мы не воюем со степняками, – эти слова были как ведро ледяной воды. – Они же не напали на заплот. И мы не имеем права нападать на них.

– Что? – Волод только сейчас взглянул в лицо говорившего. – Архитектор-функционер? Вы?

– Посвященный Архитектор-функционер. А там, вы говорите, остался ваш следопыт. Ичан, кажется…

Волод взревел.

– Его надо вытащить!

– Тихо. У вас просто стресс…

– Стивово проклятье!

И тут со стены заплота закричали:

– Смотрите! Смотрите! Человек! Горожанин!

Волод взлетел на стену.

– Ичан!

Да это был он – невероятно, но следопыт как-то выбрался из мертвой свалки и на чьем-то степном тягле несся сейчас к заставе. За ним, слегка промешкав от неожиданности, рванули степняки. Но Ичан уже оторвался. Степняки поняли это и, выстроившись в линию, подняли луки. Стрелы по пологой дуге пошли за Ичаном. Степняки были отличными лучниками – стрелы накрыли цель плотным пучком. Тягл рухнул на всем скаку, перевернувшись через голову. В замершей туше торчало не меньше десятка стрел.