Мы больше не увидимся.

Я почувствовала, как мое горло сдавила судорога и отвернулась.

– Элли…, - его голос звучал для меня как во сне. - Ты прекрасная девушка. Очень красивая и…

– Остановись. - Произнесла я сдавленно. Мне совсем не хотелось слышать о том, насколько я хорошая.

«Настолько прекрасная, что ты решил никогда больше не видеть меня вновь». От этой мысли мне стало совсем плохо. Голова наполнилась гулом, мысли исчезли, ногти больно впились в ладони.

Продолжая сидеть напротив Рена, я уже не различала его лицо. Все превратилось в сплошную серую дымку, из тумана которой доносились страшные жестокие слова.

«- Это наша последняя встреча… Последняя встреча… Последняя…»

Эхо в голове то усиливалось, то почти исчезало, чтобы через секунду вернуться вновь.

Понимая, что пора уходить, я нашла в себе силы в последний раз посмотреть ему в глаза:

– Я все поняла, Рен. Я…, - Стараясь не расплакаться, я задержала дыхание и продолжила. -…Мне пора.

Не обращая внимания на боль в груди, я поднялась из-за стола.

– Элли, я хочу оставить тебе свой телефон.

Я резко вскинула голову и посмотрела на Рена:

– Зачем?

– Ты сможешь позвонить мне, если у тебя будут неприятности.

Я горько усмехнулась.

– Спасибо, ничего не нужно. Я смогу справиться сама.

– Элли… - Рен повысил голос.

– Нет. - Резко ответила я. - Мне не нужен твой телефон. Мне пора.

Смаргивая предательские слезы, я повернулась и быстро зашагала к выходу.

Все. Мой вечер кончился. Больше здесь делать нечего.

Стараясь отгородиться от реальности, я изо всех сил старалась не думать о происходящем. В голове звучали только отрывистые команды «Обогнуть столик. Повернуть направо. Дойти до двери». Глаза не разбирали дорогу, ноги автоматически огибали препятствия, голова трещала, в грудь будто вставили раскаленный кол.

Не успела я выйти в коридор, как чья-то рука резко развернула меня за плечо и прижала к стене.

Напротив, тяжело дыша, стоял Рен:

– Я настаиваю на том, чтобы ты взяла телефон. - В его голосе сквозила тихая ярость.

– Уходи. - Бесцветным голосом произнесла я. Мое лицо превратилось в маску. Больше он ничего не увидит. Ни одной эмоции.

– Ты возьмешь его. - Челюсти Рена плотно сжались, руки больно сдавили плечи.

– Нет. Я больше не хочу тебя видеть. Отпусти! - отрывисто произнесла я.

Я дернулась, но он еще сильнее прижал меня к стене.

– Отпусти, слышишь? Ты мне никто! - Закричала я срывающимся голосом. Рвущийся наружу плач больно сдавил горло.

В этот момент Рен резко сжал мой подбородок, силой поднял голову и приказал:

– Смотри на меня!

Я никогда раньше не слышала в его голосе столько льда. Растеряно моргнув, я посмотрела на него и мои глаза тут же пронзила адская боль.

Я закричала.

Белая вспышка разорвалась в моей голове, словно бомба. Тысячи острых осколков вонзились в мозг, парализуя его. Глаза пульсировали болью, слезы градом катились по щекам. Сквозь красную пелену в моем сознании высветились яркие зеленые цифры.

Телефонный номер.

Стараясь приоткрыть полуослепшие глаза, я, задыхаясь от боли и унижения, прохрипела:

– Тварь.

Теперь мне было все равно.

Все равно, что делать, все равно, что говорить. За эти слова он имел полное право ударить меня, но я не боялась.

Пусть бьет. Больнее, чем теперь, он уже не сделает. Он и так сделал все, что мог - насильно выжег свой телефон у меня в мозгу. И от этого мне теперь никогда не избавиться. Бумагу можно выкинуть, записную книжку поменять, мобильный телефон забыть в кафе.

Но невозможно самостоятельно стереть прожженный участок памяти. Невозможно!

Ненавистные цифры продолжали зеленым огнем полыхать перед глазами.

Приложив ладони к пульсирующим глазам, я расплакалась и стала медленно съезжать вниз по стене. Ноги отказывались служить.

И без того стальная хватка Рена, только усилилась, не позволяя мне осесть на пол.

Стараясь сдержать рыдания, я медленно отняла ладони от глаз, и, несмотря на режущую боль, посмотрела на Рена.

– Ты… - Задыхаясь от слез, прошептала я тихо. - Ты выжег свой номер в моей голове…

Он молча смотрел на меня холодными серо-голубыми глазами. … - но тебе не заставить мои руки набрать его. - Добавила я, с трудом сдерживая ярость. - Никогда, слышишь? Никогда…

Я резко оттолкнула его руки и со всех ног побежала к выходу. Почти врезавшись в дверь, я рывком распахнула ее и выбежала на темную улицу.

Несмотря на то, что глаза почти перестали видеть в темноте, я продолжала бежать и бежать, пока злосчастный ресторан не остался далеко позади. По сторонам мелькали дома и деревья, каблуки быстро стучали по асфальту, сердце безудержно колотилось в груди.

«Ненавижу» - внутренний голос, раз за разом выкрикивал это слово, будто это могло чему-то помочь.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! - шептала я на бегу, пока силы окончательно не покинули меня, и я не упала на пыльный тротуар, разрыдавшись в голос.

Вот уже третий час я медленно брела по пустынной улице. Колени, ободранные об асфальт, нещадно болели, но я почти не замечала этого. Не замечала я и того, что по моим щекам продолжают катиться слезы, а голова раскалывается. Я чувствовала только, как отчаянно кричит от боли разорванное на части сердце, безжалостно искромсанное холодным лезвием невидимого ножа.

Что же ты наделал, Рен? Зачем…

Поиграл со мной, как с симпатичным плюшевым мишкой. Подергал за лапы, посмотрел, что внутри и выбросил в урну на заднем дворе за ненадобностью. И теперь я, как мишка, грустные пуговичные глаза которого навсегда обречены смотреть в бескрайнее небо, точно так же обречена на унылое одиночество.

Рен забыл обо мне.

И теперь я должна попробовать забыть о нем. Никогда больше не вспоминать его красивое лицо, нежные губы, ласковые руки. Забыть, как пахнет его кожа и как звучит его голос…

От горьких мыслей я остановилась и снова разрыдалась. Глаза невыносимо болели, сердце рвалось на части. Всхлипывая, я достала из сумочки зеркало и поднесла к лицу.

Собственный вид потряс меня до глубины души. Белки глаз покрылись красной сеткой лопнувших сосудов, синие зрачки казались неестественно яркими из-за алого ореола. Даже света уличных фонарей хватило на то, чтобы увидеть насколько ужасно я выгляжу. Что же тогда будет днем? Ведь в глазах не осталось ни единого белого пятнышка, сплошная красная пелена. Как я пойду на работу? Как я вообще выйду на улицу?