Когда Брайс начал каяться, Пейшенс нахмурилась.

— Пожалуйста, не беспокойтесь. Со мной все в порядке, я просто потрясена. Завтра я буду готова вернуться к моим обязанностям. — Она улыбнулась.

— Не волнуйтесь о своих обязанностях, — сказал Брайс. — Желаю вам всего хорошего. А теперь я должен заняться Лемом и остальными гостями. — Кивнув, граф вышел, думая о том, что, не подоспей он вовремя, Пейшенс могла быть серьезно ранена.

А Пейшенс, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. Ей жаль было Лема. Руперта. Ее до глубины души тронула доброта графа.

Следующее утро, когда Пейшенс не без труда выбралась из постели, выдалось ярким и светлым. У нее все еще побаливала голова, но ей не терпелось поскорее встать и начать новый день. Из коридора доносились голоса слуг.

Спустившись в кухню, чтобы немного подкрепиться, Пейшенс поняла, что мистер Гиббс был настоящим надсмотрщиком над слугами. В светлой просторной кухне сновали туда-сюда горничные и лакеи, их лица сияли.

В центре комнаты стоял лысый мужчина с седой эспаньолкой и в пенсне, чьи короткие руки не сочетались с его длинными ногами. Он стоял подбоченившись, контролируя движения каждого, получая от этого удовольствие, как кукловод с марионетками. Он отругал двух кухарок за пережженный горячий шоколад, дал задания двум ливрейным лакеям по обслуживанию гостей и щелкнул пальцами на болтавших горничных, которыми командовала кокетливая Мертл.

Пейшенс заметила Меленрой, сидевшую у камина, чепец на аккуратно причесанных седых волосах, крахмальный фартук — само воплощение чистоты и одиночества. Руки, привыкшие к работе, лежали на коленях старой кухарки.

Встревоженная, Пейшенс подошла к женщине, которую знала как ужасную и угрюмую кухарку, которая почти всегда молчала. Она спросила:

— Это новый дворецкий? — И указала на коренастую фигуру в центре кухни.

Меленрой кивнула:

— Марлоу.

— У вас на это утро нет поручений? — Пейшенс, смущенная бездеятельностью кухарки, почувствовала сострадание к женщине, которой, похоже, больше не было здесь места.

— Я не нужна. Я потеряю работу, а мне некуда идти, — пробормотала Меленрой.

Пейшенс опустилась рядом с ней на колени, о них двоих словно забыли в круговерти горничных, лакеев, камердинеров, служанок и нового дворецкого.

— Конечно же, у вас есть здесь место, никто же вас не увольнял, не так ли? — попыталась она утешить женщину.

— Это вопрос времени. Хозяин нанял новых кухарок, так что я не понадоблюсь. Графиня хочет, чтобы я ушла, — ответила Меленрой.

— Я поговорю с графом и попрошу Марлоу оставить вас. Вы можете быть помощницей новой кухарки. — Пейшенс улыбнулась.

— Вы действительно сделаете это для меня? — с надеждой спросила кухарка, удивленная добротой девушки.

Пейшенс кивнула и помогла кухарке встать.

— Давайте сначала спросим Марлоу, чем именно можно занять вас на кухне, после чего найду графа, чтобы обсудить с ним вашу дальнейшую работу.

Последовал короткий разговор с Марлоу и миссис Нокерсмит, они согласились найти работу на кухне для старой кухарки. Пейшенс оставила Меленрой нарезавшей чеснок и пошла, поработать в кабинете графа над бухгалтерскими книгами, прежде чем найти Лема.

Одной из ее новых обязанностей было обучение Лема чтению и письму. Пока что маленькому негоднику удавалось исчезать всякий раз, когда должен был начаться урок. Она удивилась, обнаружив его в холле, он приветствовал гостей. С обучением придется подождать, решила она.

Пейшенс также узнала, что его светлость и капитан рано утром уехали на прогулку верхом. Вместе с новостью об отсутствии графа в ее голову закралась мысль. Возможно ли, что его светлость может хранить ключ от ящиков своего письменного стола в спальне? Очень трудно шпионить, когда не имеешь понятия, как это делается! Погладив свой счастливый камень, Пейшенс выскользнула на лестницу.

Она прокралась по коридору и проскользнула в комнату графа.

Пейшенс остановилась, прижимаясь спиной к двери, и окинула взглядом скудно обставленную мебелью комнату, которую так живо помнила с той дождливой ночи в недавнем прошлом. В ней боролись противоречивые чувства. Хотя казалось совершенно неправильным находиться в его спальне в поисках улик, которые могут заклеймить графа как предателя своей страны, особенно после того, какую чуткость он проявил, заботясь о ней, возможно, она могла бы также найти причины оправдать его поступки.

Обыскав несколько ящиков комода, она ничего не нашла. Безнравственно рыться в его личных вещах, подумала Пейшенс. Может, она напрасно подозревает его в шпионаже в пользу французов.

Ее внимание привлекла маленькая коробочка на крышке стола. Она нерешительно, но с надеждой подняла крышку. Присмотрелась и в изумлении открыла рот. Ее медальон, тот самый, который она потеряла на пляже, — его светлость его нашел!

Но прежде чем она успела сунуть руку в шкатулку, чтобы забрать свою собственность, она услышала звук открываемой двери.

— Что ты здесь делаешь? — Визгливый голос горничной Мертл испугал Пейшенс, которая быстро обернулась, закрывая крышку над своим кулоном.

Пейшенс поправила очки на носу.

— Мне сказали найти табакерку хозяина, но, похоже, ее здесь нет, — ответила она, надеясь, что это прозвучало раздраженно из-за того, что ее расспрашивает эта нахальная служанка.

— А-а, она в кабинете, я точно знаю. Мне нужно приготовить камин, если не возражаешь.

Гордо расправив плечи, Пейшенс направилась к двери, неохотно оставив единственную вещь, которую могла назвать своей собственной.

День уже клонился к вечеру, а Пейшенс, поглощенная работой с бухгалтерскими книгами, не замечала, что в кабинете не хватает света, пока строчки не поплыли у нее перед глазами. Она встала, чтобы размять затекшие мышцы, и подошла к окну, выходившему на великолепно ухоженный парк, окруженный лугами.

С утра было ясно, но небо затянули облака, и пошел дождь. Пейшенс смотрела на дождь, но не видела его, она думала о том, как вернуться в Уинчелси и найти Руперта. Пейшенс очень беспокоилась о нем и опасалась, как бы он не появился в неподходящее время и не оказался в тюрьме.

Вдруг она осознала, что за окном ливень, и, желая ощутить капли дождя на лице, вышла из дома и прошла в беседку. Даже при всех тревогах за Руперта и страхе, что граф узнает истинную причину, почему она работает в его доме, дождь заставлял ее снова почувствовать себя ребенком и напоминал ей о беззаботных временах и давних играх.

Несколько минут спустя она обошла маленький павильон, рассматривая фигурки, вырезанные искусной рукой: Пан, играющий на флейте, и пастух, преследующий свою возлюбленную. Она решила посидеть на скамье, прежде чем вернуться в дом.

— Я помешал рандеву?

Французский акцент сразу же пробудил Пейшенс от грез. Кузен графини Изабеллы, Ален Сансуш, стоял на пороге, промокая лицо белоснежным платком.