Окстись, Славка!

Ты его в первый раз, что ли, видишь? Да, дьявольски красивый мужик, да, с мозгами, но вот оно тебе надо?

И отпустило, растворилось, рассеялся туман. Вроде бы…

Я шагнула внутрь.

— Доброе утро, Слава.

А нет, и это тоже показалось. Ни хрена не отпустило. Я на голос его глубокий, низкий, как на стену налетела. Сглотнула. Замерла.

А потом надавала себе мысленно по щекам, вытолкала туман из пустой башки и смогла сделать следующий шаг.

Не надо тебе этого, Воронова. Прекращай.

— Доброе, Игорь, — ответила, опускаясь напротив, вытаскивая из кейса ноут. — Где свежая кровь? Много их сегодня?

— Шестеро. Хороших двое, ждут внизу.

Зачем нам еще четверо, спрашивать не стала. Руки лишними не бывают, а совсем провальных Ястребов наверняка еще на подлете в спам отправил.

— Покажешь? — спросила, когда ноут и Энджи ожили, и снова потерла глаза, давя зевок беспощадно.

Все-таки утро — та еще сволочь.

— Вот, — Игорь подвинул ко мне свой ноут, что-то тыкнул в трекере.

А я ушла с головой в «свежую кровь». И пропустила момент, когда Ястребов поднялся и куда-то вышел. Поняла только, что он уходил и вернулся, когда перед моим носом опустился стакан кофе.

— Внутри цианистый калий? — вскинула брови насмешливо. — Чтобы не мешала?

— Эфедрин, чтобы мир казался сладким, а новое мясо чуть более талантливым, чем они есть на самом деле, — невозмутимо отбил Ястребов, садясь на место. — Посмотрела?

Я подтянула к себе стакан.

— Посмотрела, — кивнула, делая глоток и прикрывая глаза от удовольствия. И тут же снова их открыла, потому что… Потому что кофе, который принес Ястребов, был… идеальным… В том смысле, что тем самым, который я люблю — миндальный капучино с щепоткой корицы. Ни много, ни мало. Идеалочка.

— Энджи подсказала, — усмехнулся Игорь. — Что скажешь?

— Хочу посмотреть на эту, — вывела профайл некой Кравцовой Дарьи на экран. — Если все устроит, заберу себе. Она не дотягивает до твоих миньонов, но мне подойдет.

— Самойленко мне оставишь? — сощурился князь всея кодинга.

Я сделала еще глоток кофе, отставила стакан с кофе в сторону.

— Оставлю, но на него надо тоже посмотреть, мне показалось…

— Знакомым? — перебил Игорь.

— Да, только вспомнить не могу, — пожала плечами. — Надо поговорить, может, накидать еще пару тестов, что-то простое. Остальные — помойка. С ними можно тоже побеседовать, но пока предлагаю придержать. А вообще их что-то много набежало, — побарабанила я пальцами по столу. — За сутки сваять такие задания нереально.

— Я повесил запрос три дня назад, — и вид при этом невозмутимый, непробиваемый. — Когда Ирита повесилась.

— Но Борисыч бюджет утвердил только… — и оборвала себя, потому что… Ну а смысл сейчас об этом говорить? Тешить и без того раздутое самолюбие? Головой покачала. — Зовем? — спросила в итоге.

Ястреб губы растянул свои идеальные в такой же идеальной немного насмешливой улыбке и кивнул.

— Энджи, — позвал он нашу систему, — кандидаты на месте?

— Самойленко, Рыбаков и Никифорова ждут, князь Игорь, остальных пока нет, — отозвалась ИИ.

— Давай нам Самойленко, — кивнул Ястребов.

— Я не могу его дать, князь Игорь, могу только пригласить, — огорчилась Энджи. — Бот Р-сорок семь не способен поднимать людей.

Ястребов застыл, а я не смогла сдержать смеха.

Хохотала, спрятав лицо в ладонях, а терпеливая Энджи ждала дальнейших пояснений.

— Пригласи Самойленко к нам, пусть Р проводит, — вздохнул Ястребов. Само собой, Энджи ответила согласием.

— Об этом я тоже писала, — проговорила сквозь смех. — Надо расширять словари.

— Рад, что тебе весело, — вздохнул Игорь. И вздох показался мне немного усталым. Я даже голову подняла, все еще продолжая посмеиваться. А Ястребов на меня смотрел. Жестко, пристально, внимательно. Почему-то стало страшно. Непонятным щекочущим страхом. Непривычным и необычным для меня. Хотя до этого мгновения казалось, что о страхе я знаю все. Уголки его губ немного подрагивали в ответ, у глаз обозначились едва заметные морщины, взгляд был полон неясного мне понимания.

И вообще… Мы сидим слишком близко, он смотрит слишком пристально. Давит. Присутствием своим, вниманием, темнотой и холодностью взгляда.

— Что? — как выдавила из себя это «что», не поняла сама. — Почему ты так смотришь?

— Удивлен, — покачал он головой небрежно, потянулся к своему ноуту. — Келер рассказал, как вчера все прошло, — длинные пальцы задели мои, и током от этого прикосновения шарахнуло, почти как вчера в виарной.

Совсем ты, Славка, потерялась… Что с тобой?

— Мне надо трястись и биться в истерике? Ради чего?

— Это обычная реакция на стресс, ожидаемая. Твоя — нет, — и снова смотрит так, как будто в голове, во мне копается, снова на клочки кода разбирает. Он может, умеет. У хозяина и господина всех разрабов к этому тоже талант. Или мания — тут вопрос семантики.

Ничего ответить не успела, потому что панель двери отъехала, и в переговорке нарисовался, очевидно, Самойленко. В рубашечке, с самоуверенной, нагловатой улыбкой, немного взъерошенный. Сел напротив без приглашения, поставил локти на стол, еще шире растянул пухлые губы. Весь такой… дерзкий, что ржать неприлично над ним хочется и пальцем у виска крутить, потому что… Ну, видели мы таких. Мальчиков-клоунов. Неинтересно уже. Тоскливо даже.

И Игорь отпустил. Я прям физически почувствовала, как отпустил от взгляда этого своего. Словно он прикасался ко мне, словно в руках держал, как вчера. В сильных руках… Хотя Ястреб просто сидел. Просто смотрел. Внимательно, изучающе.

Я натянула на лицо глянцево-приветливую улыбку и с трудом отвернулась, обратила внимание на свежее мясо. На мужика этого, явно скользкого и не особенно приятного. Потому что правильно так. Потому что работа — это хорошо. Понятно, в конце концов, предсказуемо даже, а поэтому спокойно.

— Слушаем вас, Дмитрий, — выдавила из себя.

И Самойленко начал рассказывать… Вот только чем дольше мы общались с Дмитрием, тем больше и я, и Ястребов понимали, что не он задание делал, что он вообще к нему отношения никакого не имел. Кто угодно, но не он. Над простеньким проверочным затупил так, что мне даже помочь уроду захотелось. В итоге слепил что-то криво, что-то так же криво ляпнул. Снова опустил взгляд на планшет, видимо, надеялся исправить ситуацию. Улыбнулся заискивающе, снова выдавил что-то хамовато-дерзкое.

И я взбесилась. Прям до рычания. Сложила на столе руки, бросила взгляд на Игоря. И взбесилась еще больше.