появляться искорки – значит, пора кидать измельченный indesarium kerbidus, он же полосанка садовая.

Теперь мешаем пятнадцать минут по часовой стрелке медной лопаточкой и восемь минут против часовой стрелки серебряной ложечкой…

– Ты на удивление хорошо справляешься, – раздался за спиной драконий голос.

Гордясь тем, что не вздрогнула от неожиданности, я крепче сжала длинную изогнутую ручку и молчала, пока Даркины часы не звякнули, сообщая, что восемь минут истекли. Только тогда, осторожно пристроив ложечку на крючок треноги и повернувшись, спросила:

– А были основания подозревать обратное?

В голосе все же скользнули обиженные интонации.

Конечно, за годы учебы в МУМИ я привыкла к тому, что к девушкам в науке относятся снисходительно (за редкими исключениями), но почему-то слышать такое именно от этого мужчины было неприятно.

Мне хотелось казаться… перспективной.

Дракон с непринужденной грацией пожал плечами и перетек в другую позу. Точнее, сначала наклонился над котлом, будто проверяя процесс, а потом опустился на соседнюю подушку. Разглядывая его, я обнаружила, что лицо уже чистое и дырки на сюртуке нет. То есть и бытовой магией он владеет неплохо.

– Не пойми неправильно, Тина, но ты – всего лишь студентка. Разумеется, у меня есть основания.

– Так-то да. Но, профессор…

– Аликс, пожалуйста.

– Аликс, ведь студентами были все, даже самые именитые ученые. И ты сам был студентом!

– Именно! – поднял палец к потолку дракон. – Потому и говорю. Большинство моих сокурсниц сдавали сессии или за счет связей и денег, или за счет протекции совсем иного типа.

– Драконицы? – ошарашенно поинтересовалась я.

– А что тебя удивляет? Драконицы тоже женщины. А среди их преподавателей есть мужчины.

– Ну… наверное, удивляет то, что драконы – это же… Это же не люди! Величественные крылатые существа! Повелители небес. И тут такая банальщина, как отметки через…

Я замялась, и профессор договорил за меня:

– Через постель. Предпочитаю называть вещи своими именами.

– Ужасно, в общем, – искренне сказала я. – Это я даже не про постель.

– Тина, – вкрадчиво начал он, внимательно на меня уставившись. – А что ты вообще знаешь о Драконьей Империи? Кроме того, что там живут повелители небес и растет нория хорион?

– Ну… Там четыре провинции-лепестка, названных по сторонам света. Си-Тери, Зан-Тери, Юн-Тери и Вок-Тери. В центре столица – вечный город Голд-Тери.

– Высший балл по географии! – с фальшивым восхищением протянул профессор и даже несколько раз хлопнул в ладоши.

Вот же гад!

– Ну а что ты хочешь услышать? – раздраженно спросила я. – Последние политические сводки? Так я не интересуюсь политикой! И вообще, после того как пару десятилетий назад ваш император оскорбил нашего короля, я разбираюсь в драконьих делах весьма мало! Как и все остальные жители Ринтании.

– Но не настолько же мало, чтобы считать ВСЕХ драконов… как ты сказала? Величественными крылатыми существами. Как говорится, «равенство равенством, но кто-то же должен чистить клозеты». Кстати, что за бред по поводу оскорбления? Это ваш король решил, что его сын должен жениться на нашей младшей принцессе, о чем и сообщил императору в ультимативном режиме. Ольдиан Второй прекрасно понимал, что никто за ринтанского принца не отдаст малолетнюю драконицу, которая, может, и подошла к порогу совершеннолетия, но свои силы контролировать еще не научилась. Так что он твердо знал, что получит отказ. И оскорбляться ему следовало исключительно на себя. Кроме того, подоплекой этого сватовства были совершенно другие мотивы. Видишь ли…

– Ой-ой, давай не будем о политике, – взмолилась я, перебив профессора. – Мне этих дискурсов хватает дома между папой и бабушкой! Они, правда, вечно обсуждают взаимоотношения Ринтании и эльфийского государства. Лучше давай вернемся к драконам и клозетам.

– Хорошо, – великодушно съехал с опостылевшей мне темы Роукс. – Спрашивай.

– Получается, не все драконы могут оборачиваться?

– Крылатой ипостасью владеют только высшие аристократы. Ну или редкие самородки, кому хватает сил на превращение. Конечно, практически каждый дракон может покрыться чешуей, хотя бы частично, многие без труда отращивают хвост или способны выдохнуть слабенькую струйку огня… Но смысл?

Вообще, я что-то такое действительно когда-то читала… Или слышала…

– К сожалению, несмотря на то что МУМИ межрасовый университет, именно расам в программе уделено прискорбно мало времени, – вздохнула я. – То есть анатомические и магические, например, различия мы, понятно, изучаем. Но ведь строение драконьего организма и его физиология не отрицают возможности оборота…

– Все правильно. Только оборот завязан на магический потенциал, – пояснил профессор. – Соответственно, ввиду многовековой селекции у аристократов он выше, потому сильных магов и потенциально способных превратиться в ящера среди них больше.

– Но при этом каждый житель вашей империи – дракон.

– Абсолютно верно. Но не каждый способен справиться со второй ипостасью. Как и не каждый эльф владеет их природной магией.

Часы Даромиры прозвенели снова, и я вернулась к котлу. Заклинанием уменьшила огонь почти до минимума – язычки пламени под треногой стали едва заметными.

– Сейчас идет второй этап? – спросил Роукс.

– Ага, – пробормотала я, аккуратно посыпая зелье порошком, полученным путем выпаривания из настоя розовых лепестков трехгодичной выдержки.

– Странно, что основа водная. Обычно в зельях этого класса применяется спиртовая. – В голосе профессора не было уверенности, что удивляло. Алхимия ведь очень близка к зельеварению – по крайней мере, у них аналогичные принципы. Я с самого начала сожалела, что привороженному нельзя самому варить себе лекарство. Профессор наверняка бы справился, причем лучше меня.

– Это как раз из-за нории хорион, – растолковала ему. – Она не выносит алкоголь.

– Не сталкивался с этим растением, – откликнулся дракон. – Как и с отворотными зельями, впрочем.

– Да ладно… – с недоверием протянула я. Мужчина-то хоть куда! Недаром же по нему куча студенток сохнет. Понятно, что выгодный жених, но ведь и собой хорош. Даже слишком, как по мне.

– Готов поклясться тебе, любовь моя, что в мой организм приворотная дрянь ни разу еще не попадала, – со смешком сообщил он. – Попытки-то были, как без них.

– То есть я первая такая везучая, – угрюмо констатировала я.

– Именно. – Профессор даже слегка мне поклонился. И с придыханием заявил: – И я рад тому, что ты считаешь