приставки “имперское” только по причине расположения и смешанности преподавательского состава, набранного “с каждого мира по нитке”, напоминало старые советские ВУЗы. В Академии охотно учили бесплатно, но потом будь любезен - отработай по распределению и не жалуйся на зарплату. Мерха отправили сюда, на Каллигу, где он провёл последние сорок лет… Надо сказать, студенты в академии, даром, что принадлежали к высокоразвитой технической цивилизации, охватывающей множество звёздных систем, вели себя ничуть не лучше каких-нибудь прорвавшихся из глубинки на бюджетное отделение московского ВУЗа молодых идиотов без тормозов. Пили, гуляли, куролесили, ну и Мерха регулярно втягивали в свои приключения - не без последствий для оного. С “гранью”, например, будущий технический специалист познакомился на допросе в службе социальной защиты Сонора. Что для этого нужно было учинить, я так и не понял: от постоянного “перекладывания” части студенческих воспоминаний в оперативную зону памяти ассоциативные связи между событиями разрушились, что и стало основной причиной деградации личности Мерха.

Всё это я узнал уже потом - когда мучительно приходил в себя, лежа на спальнике в том же помещении, где я и дети нашли этого… донора. А до того… Передача воспоминаний “изнутри” выглядела так: внезапно обнаруженная рельсовая ветка, тянущаяся от здания вокзала-склада моего сознания куда-то в белёсую бесконечность… и приближающаяся бесконечная вереница товарных вагонов, платформ и цистерн, загруженных разномастной тарой без локомотива. Следующие часы? Дни? Недели? - я провёл, ежесекундно пытаясь успеть распределить этот бесконечный поток по веткам и тупикам сознания: сначала успевая как-то сортировать, а потом уже как попало - лишь бы были свободные места. В какой-то момент, вместо одной входящей колеи к моему мозгу подключилось аж шесть: дочь каким-то образом догадалась или поняла, как делать первичную сортировку, и стало легче, несмотря на возросшие объёмы трафика… Через бесконечность времени загрузка завершилась, и я попытался понять, что именно мне досталось и, по возможности, рассортировать полученное… и тут действие “грани” кончилось.

Объективно, сознание просто возвращалось из состояния неестественной структуризации в естественное. Субъективно… я почувствовал себя перчаткой, которую выворачивают наизнанку! Уверен, испытай донор хоть раз подобное - враз растерял бы желание помирать: у Мерха воспоминания просто вставали на свои места, а у меня… у меня был огромный объём информации, который раньше отсутствовал. Причём информации… гм, ну пусть - архивированной... разобрать и разгрузить я успел самый мизер. Контроль над механизмами собственной памяти я уже утратил, зато подсознание, наоборот, “проснулось” и, подчиняясь вложенному эволюцией механизму, постаралось разом обработать новые колоссальные массивы данных. Дальше… дальше я просто валялся в бреду. Смутные воспоминания о видениях, о испуганных, странно искажённых лицах Егора и Васи, о том, как мне протирают губы влажным платком и пытаются напоить...

Когда я окончательно пришёл в себя, то обнаружил сразу несколько вещей. Во-первых, я всё ещё лежал в кругу света лампы Мерха. Во-вторых, я был гол, аки младенец и завёрнут в… определенно, очень неприятно воняющий продуктами человеческой жизнедеятельности спальник. В третьих… Я попытался оторвать голову от импровизированной подушки - и невольно застонал: страшная слабость не давала мне даже нормально пошевелить рукой. Ко всему прочему, у меня “ныла душа”. Попытавшись разобраться в последнем, я едва не выматерился вслух - вместо этого, меня “пробил” приступ сухого кашля. Мерх, с-с… сволочь, ну спасибо тебе за прощальный “подарок”! Только чужой многолетней депрессии мне и не хватало!

- Папа!

- Папа!!! - Если глаза у Егора просто подозрительно блестели, то дочь ревела в три ручья, даже не пытаясь это скрыть. Облегченно ревела.

- Ты кашлял… пей, вот, пей!

- Спа… сибо. - После горячего “пакетикового” бульона у меня даже прорезался голос… и проклятая слабость постепенно начала отступать. - Долго я так… здесь?

Дети замялись, а я с запозданием понял, что средств измерения времени у нас не осталось, а под землей закатами и рассветами не полюбуешься. Проклятье! Только сейчас я сообразил, через что заставил пройти собственных детей - мало того, что отец валяется почти как мёртвый, так ещё и протекает это бесконечно долго: без привязки к суточным ритмам природы восприятие времени обычно начинает чудить.

- Дайте мне шанду, проверю по таймеру… - Попросил я… и наткнулся на два удивленных взгляда. - Ну, шанду… мы его ещё за фонарь приняли сначала… далеко стоит, мне пока не дотянуться самому.

Первым выражение лица сменилось у сына: сначала на недоверчивое, а потом…

- Получилось… Вася, у нас - получилось!

Что получи… только тут я осознал, что меня никто не учил работать с портативной системой биологической очистки, что я не знаю с детства дереш - “эсперанто” местной цивилизации, да и имперский на курсах в Академии не учил. Некоторые знания вообще легли так, что я не мог их разделить - например, принципы построения распределенных компьютерных сетей на Земле и здесь были совершенно идентичными (разумеется, реализация отличалась). Тут я “вспомнил” ещё кое-что - и опять раскашлялся: мой организм смех “не потянул”. Выпив ещё несколько глотков - в этот раз чая, я чуть успокоился и сообщил детям:

- Мерх… кха! Мерх - это не имя, и даже не прозвище. Это - жаргонное название профессии, вроде нашего слесаря и электрика, только ещё и компьютеры чинит. Вот кем надо быть, чтобы самого себя даже мысленно так вместо имени называть?

11.

Г-гадкая штуковина! Это я про шанду, если что. На самом деле, незаменимый девайс, если необходимо очистить что-то от излишней… гм, биологии. Судя по отдельным вылезающим у меня ассоциациям, часть приборов, с которыми работал безымянный мерх, находилась в таких местах, куда лично я не