Вопросы появились, когда через два года ей объявили о переводе на высшую ступень. Таково было решение Совета и лично Верховного жреца. Сая чувствовала, что наставник Арамил недоволен этой спешкой, но с ней своими опасениями он не делился. Самой же Сайарадил было, в общем-то, все равно, сколько полос нашьют на ее тунику, – гораздо важнее, что отныне она имела право видеться с семьей.

Пять лет Сая не покидала пределов Храмовой школы; порой ей начинало казаться, что мир – это ложь, и вне пределов стен, будь то родное поместье или Первохрам, не существует ничего. Раз в неделю из дома приходила краткая записка от отца, в которой тот дежурно осведомлялся об ее успехах. Письма от матери приходили реже, но были куда более длинными. Сая частенько перечитывала их перед сном, давясь слезами.

Едва облачившись в одежды адепта, она послала домой счастливое приглашение в Храм. Но шли дни, миновал месяц-другой, а отец, ссылаясь на занятость, так и не пришел навестить свое чадо. Наступила короткая, по-южному теплая зима. Зная, что отец читает мамину почту, Сайарадил стала писать настойчивые письма для нее, но Айстриль отчего-то вовсе перестала отвечать. Саю охватило беспокойство. Ее стали мучать дурные сны: Айстриль лежала в постели, взмокшая от пота; ей было больно, очень больно… Сайарадил просыпалась в холодном поту от резких спазмов в животе. Она больше не просила встреч, лишь умоляла рассказать, что случилось с матерью. Дижимиус писал, что с той все прекрасно, но почерк этих дежурных отписок неуловимо поменялся. Сая поняла: их пишет поверенный отца, Рэмблес, росший вместе с Дижимиусом как его личный слуга. В детстве Сая много времени провела с этим угрюмым человеком; не без основания считая, что Рэмблес по-своему привязан к ней, вместо очередного письма для отца Сая написала записку для его поверенного.

В ответном письме Рэмблес попросил о личной встрече, став первым посетителем Сайарадил.

Слугу не пустили в Храм, и Сае пришлось выйти в сад, надев маску. За годы, что они не виделись, поверенный постарел, но тяжелый взгляд остался при нем.

– Знал, что вы догадаетесь, госпожа, – вздохнул Рэмблес, хмуро созерцая безликую маску.

– Почерк отца более угловатый, – заметила Сая.

– Я хотел, чтобы вы догадались.

Сая удивленно вскинула брови под маской. Значило ли это, что Рэмблес искал встречи с ней? Хоть он и знал дочь господина с рождения, статус слуги не позволял писать ей письма. Сайарадил вспомнила вдруг, как однажды отец отругал ее, шестилетнюю, за ряды неровных, прыгающих букв; маленькая Сая проплакала до заката, а после при свете факела до утра упрямо прописывала непослушные буквы. И все это время рядом с ней сидел Рэмблес, нахохленный, как промокший ворон. Семьи у него не было – жена умерла в родах вместе с ребенком, второй раз он так и не женился. Вместо собственных детей он растил дочь господина: видел ее первые шаги, слышал первое слово и обучал наукам, в которых был сведущ…

Сайарадил откинула капюшон и сняла маску, невзирая на беседовавших о чем-то поодаль жрецов.

– Что происходит? – спросила она, вдохнув полной грудью свежий воздух.

– Ваша мать беременна, – будничным тоном сообщил Рэмблес.

У Сайарадил перехватило дыхание; забыв приличия, она схватила поверенного за руки.

– Это же прекрасно! – ей хотелось хохотать: накопившееся напряжение жаждало выхода. – Какой месяц?

– Седьмой… Вы стали так похожи на нее, госпожа, – тяжелый взгляд Рэмблеса чуть потеплел.

Бледные щеки Сайарадил благодарно покраснели.

– Значит, у меня скоро появится еще одна сестра или…

– Или брат, – веско закончил Рэмблес.

Брат. Единственный сын главы рода Валлардов, его законный наследник. Если он родится, то сама Сая так и останется лишь пародией на сына, женщиной с мужским именем, нежеланным первенцем…

– Отец ведь прекрасно знает, что я никогда не хотела быть его преемницей, – нахмурилась Сая, касаясь висевшего на цепочке кольца. – Почему он не рассказал мне, что у него может появиться настоящий наследник?

– Господин не видел вас много лет, – хмуро произнес Рэмблес. – То, что не нужно ребенку, может возжелать взрослый. А с вашими силами…

– Он считает, что я жажду власти? – резко перебила Сайарадил.

Рэмблес ссутулился еще больше.

– Или, – ошарашенно прошептала Сая, – он думает, что я способна причинить вред беременной матери?

– Я так не считаю, госпожа, – тихо сказал Рэмблес. – Но я – не глава рода Валлардов.

Сая сделал шаг назад; колени дрогнули, предательски готовые подогнуться. Любимая семья, единственное, что давало ей силы все эти годы…

– Госпожа, я пришел не для того, чтобы рассорить вас с отцом, – осторожно начал Рэмблес. – Я рассказал правду, полагаясь на ваш здравый смысл. Господин так долго ждал сына, и если Небо будет благосклонно… Прошу, просто верните ему кольцо.

«У тебя будет новая семья». Так, кажется, это звучало когда-то?

– Для того, чтобы забрать кольцо, отцу нужно всего лишь немного проехаться в паланкине, – совладав с голосом, спокойно сказала Сая.

Рэмблес вздохнул с облегчением.

– Был рад увидеть вас через столько лет, – сказал он напоследок.

«Я тоже должна быть рада» – убеждала себя Сая, возвращаясь в Храм.

План был прост: выплакаться напоследок и забыть, как это делается. За всю свою недолгую жизнь ей до смерти надоело быть помехой знатному роду. Как сделать так, чтобы навсегда забыть о Валлардах?.. Сая видела единственный выход, но отважиться на него оказалось непросто.

Наступила весна; с началом цветения слив пришла записка от Рэмблеса, в которой сообщалось, что у нее появился младший брат. Что-то случилось с Сайарадил – прежде она разрыдалась бы от подобной вести, но сейчас лишь улыбнулась и вернулась к учебе. Через месяц пришло письмо от отца. Он сообщал о рождении брата, названного в честь деда Кармаилом. «Рыжеволосый, как я, и синеглазый, как мама, – писал отец. – Думаю, через год он окрепнет для того, чтобы предстать перед старшей сестрой».

Год… Но у нее не было столько времени. Прежняя Сайарадил написала бы жалостливое письмо, умоляя отца встретиться пораньше, но нынешняя решилась на более серьезный шаг. Уединившись после занятий в библиотеке, вместо пространного письма она написала строгую записку:

«Дорогой отец, ставлю вас в известность, что нынешним годом в день Смены сезонов мне выпала великая честь быть допущенной к испытанию адептов на арене Храмовой школы. Как вы знаете, минувшей зимой мне исполнилось шестнадцать лет. В истории Храмовой школы я стану самым младшим из адептов, выходивших на арену. Успехи в учении привели меня к мысли о том, что в храмовом служении мое истинное призвание, поэтому прошу вас навестить меня до дня испытания