Ему нравилась ее манера начинать вопрос со слов «правильно ли я понимаю», а утверждение – «как я поняла». Сразу видна преподавательская выучка. Он назначит ее главой пресс-службы, чтобы быть абсолютно спокойным насчет общения с журналистами и прочими докучливыми субъектами.

– Ты что, меня не слушаешь?

– Напротив. Я весь – внимание. Да. О тебе я тоже кое-что выяснил.

– Что же?

Ее ладонь в его руке стала деревянной. Может быть, она все же что-то скрывает? А он просто самоуверенный простак?

– Я узнал, что настоящее твое имя – Аполлинария, и у тебя нет чувства юмора.

– Ну, это никакой не секрет. Я про имя. А насчет чувства юмора, так тут можно поспорить.

Нет. Пресс-служба – мелковато. Он сделает ее главой самого крупного филиала. Только у себя под боком. Чтобы не сманили конкуренты.

От этой мысли Алексей Петрович Округин развеселился.

– А почему Аполлинария?

– Когда мама была беременна мной, отец как раз служил, как тогда говорили, в «горячей точке». Беременность протекала тяжело. Мама ужасно мучилась, а в военном городке, где они тогда жили, хороших врачей не было. Папина мать Аполлинария Васильевна переехала жить к маме. Она была совсем простой женщиной. Жила в деревне, вела хозяйство. Корова, две козы, куры, огород соток двадцать. Она все продала, фактически бросила, и приехала спасать невестку. И ребенка. В ее честь меня и назвали.

– А Ада Львовна? Не помогала?

– Она все время занималась дядей Евгением и его детьми. Маме, как я понимаю, перепадало немного. Иногда бабушка приглашала меня на лето. Это когда мне уже лет семь исполнилось, и со мной не надо было возиться. А баба Поля все время была рядом. Маме с ней вообще повезло. В жизнь сына и невестки она не вмешивалась, с советами не лезла. Просто была там, где в ней нуждались. Сначала меня вырастила, потом Олю. Никогда не говорила, что любит нас, но мы всегда это чувствовали.

– Она умерла?

– Уже давно. Но я до сих пор по ней сильно скучаю. Оля тоже.

Ему хотелось спросить, не подозревала ли она, что ее сестренка занимается чем-то нехорошим, но решил, что не стоит. Вдруг Полина ничего не знает и, получится, что он сдал солнечного зайца с потрохами.

– Ада Львовна вас с сестрой любила меньше, чем детей Евгения?

– Да нет, почему? Впрочем, не знаю. Мы вернулись сюда, когда папа вышел в отставку. Всего два года назад. Раньше приезжали в гости. Раз или два в год. А дядя Евгений жил с ней всегда. Так что сравнивать, я считаю, не стоит. Кроме того, у нас была баба Поля. О чем тут жалеть?

Разумно. И мудро. Бабушка Ада ее не любила, но она не в обиде. Баба Поля любила ее за всех бабушек и дедушек, вместе взятых. Их собственных детей и внуков Полина будет обожать.

Эта крамольная мысль пришла в голову настолько неожиданно, что он даже остановился. Полина посмотрела вопросительно. Он сделал вид, что не может найти сигареты.

Да, покурить не мешает. А то воображение что-то разыгралось. Прямо не на шутку.

Закурив, он немного успокоился и решил, что надо жестче себя контролировать. Они даже не переспали ни разу, а у него уже планы на всю оставшуюся жизнь. Кроме того, не мешает и ее спросить. Но не сейчас.

– А у твоей мамы с Адой Львовной какие отношения. Они ладят?

– Это важно?

– Просто чтобы впросак не попасть, – соврал честный Округин. – Надо же понимать расклад.

Полина остановилась и посмотрела ему в лицо:

– Ты их подозреваешь?

Оп! Почему, когда хочешь обойти ловушку, тут же в нее попадаешь? Нет, он не будет назначать ее главой филиала, а то она, пожалуй, сгонит его с должности руководителя винодельческой компании. Он запрет ее дома. Да, запрет и заставит заниматься хозяйством и пятью детьми. Это будет самым мудрым решением, которое он принял за последнее время!

Ему ужасно захотелось тут же объявить Аполлинарии Дибич о своем решении и немедленно приступить к реализации блистательного плана. Алексей повернулся к спутнице и увидел, что она идет, напряженно дожидаясь его ответа. Не торопит. Не переспрашивает. Просто ждет.

Какой же он придурок! Она задала вопрос, ответ на который очень боится услышать, ведь то, о чем они говорят, касается ее семьи. Она любит своих близких и ужасается тому, что один из них может быть убийцей беззащитного старика. Всю дорогу она боялась услышать самое страшное, поэтому оттягивала разговор. А что делал в это время он? Ставил ловушки, понемножку вытягивал информацию и умудрялся при этом строить матримониальные планы. Веселился, так сказать. Идиот! Сволочь последняя! Это ведь не игра!

Алексей смял сигарету и выбросил в ближайшую урну. Засунул руку спутницы себе под мышку и сказал:

– Пока я не готов ответить ни на один вопрос. Мне очень мало известно. Но дела я не брошу. Я хочу докопаться до истины, и я это сделаю. Конечно, этим лучше заняться профессионалам…

– Ты собираешься подключить к делу полицию? Это ужасно!

Он сжал руку, которую она снова стала вытаскивать.

– Полицию я подключить не смогу, даже если б захотел. Никаких следов не осталось. Вскрытия не было, следовательно, оснований для расследования нет. Даже кровь на анализ не брали. Я стараюсь сделать все… своими силами. Не в одиночку, разумеется…

– Не поняла, о чем ты.

– Мне помогают неофициально.

– Кто?

– Разные люди. Я расскажу тебе об этом позже, ладно? А пока… кое-что мы попытаемся выяснить сами.

– Мы?

– Да. Ты будешь мне помогать. Одному мне не справиться. Талантом сыщика я не обладаю.

– Я вообще-то тоже.

– Зато мы умеем думать. Ты, кстати, делаешь это гораздо лучше меня. По крайней мере, ты не отвлекаешься на… всякое.

– А ты отвлекаешься?

– Постоянно. И не могу с этим справиться.

Полина, нет, Аполлинария Аркадьевна посмотрела на него серьезными дымчатыми глазами.

– Правильно ли я понимаю, что речь идет обо мне?

Просто кошмар какой-то! Неужели его так легко прочитать? Соврать или признаться? Хотя зачем врать? Она же как рентген!

– О тебе. Ты не против?

– Не против, наверное. Хотя удивлена. Известный винодел и простушка из провинции. Миллионер и училка. Принц и нищенка. Зачем тебе это? Ты, что ли, романтик? Или просто хочешь еще один трофей к стене прибить?

Она говорила спокойно и очень насмешливо. Винодел Округин оскорбился.

– Когда все закончится, я на тебе женюсь! – объявил он.

Получилось пафосно и напыщенно. Сейчас она его на смех поднимет. Для этого чувства юмора ей вполне хватит.

Алексей Петрович вытащил руку Аполлинарии Аркадьевны из-под своего локтя и повернул девушку к себе, чтобы с достоинством встретить свой позор.