Вот только то, что он авантюрист и самозванец, не делает егоменее опасным ни на самую капельку. Поскольку умен, хитер, крови не боится иобосновался здесь надолго.

Время, время… Кареев огляделся.

«Газель», как ей и полагается, выглядела заброшенной, безединого пассажира. Снайпера высмотреть было, понятное дело, невозможно.Затесавшиеся в курортную публику опера знать о себе, конечно же, не давали.«Табор» старательно демонстрировал свою абсолютную непричастность к серьезнымделам: двое так и дремали, якобы на солнышке, Доронин с блаженным видомприсосался к полуторалитровому баллону с яркой этикеткой популярного пива (насамом деле там был не особенно крепкий чай). Уланов, безмятежно бряцая пострунам и конкурируя с музыкой из духана, с наигранной хрипотцой и неподдельнымчувством громыхал:

Запоминайте!

Приметы — это суета,

Стреляйте в черного кота,

Но сплюнуть трижды никогда

Не забывайте!

И не дрожите!

Молясь, вы можете всегда

Уйти от Страшного суда —

А вот от пули, господа,

Не убежите![6]

Смешно, но именно эти строфы Карееву очень понравились: вних была своя сермяжная правда, сделать бы так, чтобы правдочка эта всегдасрабатывала касательно клиентов.

Рация в нагрудном кармане бушлата требовательнозасвиристела. Не было нужды в напоминаниях, он и сам знал, что время пришло,пора. Действия расписаны и просчитаны: Абу-Нидаля и его спутников следует братьпрямо в машине, глушить и ломать с ходу, не дав времени схватиться за оружие.Они не должны ничего заподозрить, на протяжении пути их останавливали уже нераз, с чего бы шейху и его подельникам опасаться именно этого поста? Они ненамерены ввязываться ни в какие схватки, поскольку, по сообщению агента, везутв Краснодар некий чрезвычайно важный груз, так что будут вести себя тишайше,благонамереннейше…

А вот ему самому следует незамедлительно скрыться с глаздолой. Не стоит недооценивать иные заграничные конторы, с коими, малому дитяткеизвестно, и Накир, и Абу-Нидаль повязаны теснейшим образом. Вполне можетоказаться, что персона генерала Кареева уже красуется на снимках, имеющихся враспоряжении упомянутых заграничных контор. Причем, что особенно досадно,утечка могла произойти не в результате пронырливости откровенно вражескихрезидентов, а из-за того, что иные бывшие свои — сейчас стопроцентные чужие,взять, к примеру, генерала Гамкрелидзе, и они, стремясь поскорее вписаться вобслугу новых хозяев, сдают все, чем богаты… Но кто же знал прежде, что именнотак обернется? И ничего тут не поделать.

Размашистыми шагами Кареев направился к зданию, вошел внутрьи, когда к нему обернулись и оба радиста, и сидевший в углу местный майор изоперов, распорядился сухо, четко, без тени суеты или возбуждения:

— Все. Работаем.

Майор вынул рацию, а радистам особо трудиться не пришлось,достаточно было произнести в маленькие черные микрофончики, располагавшиеся угуб на гнутых стебельках, необходимые слова. Точнее, одно единственное слово:

— Бульдозер!

И коротко, и достаточно специфично, не спутаешь…

Ну, вот и все, ребята!

Возле «газели», как чертик из коробочки, объявился ничем непримечательный шоферюга средних лет, с грохотом поднял капот и принялсякопаться в моторе — где у него, невидимый окружающему миру, помещался подрукой автомат «Каштан» с глушителем. Те, что укрывались в кузове, разумеется,так там и остались, но были наготове. Где-то там, наверху, изготовился снайпер.За полкилометра отсюда пилот вертолета запустил двигатель, и лопасти медленносделали пару первых оборотов. Мобильные группы прекратили движение и съехали наобочину в ожидании дальнейших распоряжений.

В «таборе» никаких особенных изменений не произошло —разве что Доронин завинтил пробочку и, отставив бутылку, повернулся лицом кдороге, а Уланов лениво положил гитару рядом с собой и словно бы мимолетнокоснулся пальцами полы бушлата. Двое якобы дремавших неторопливо потянулись и,все так же лежа, чуточку переменили позы — чтобы оказаться в положении, изкоторого можно мгновенным рывком взметнуться на ноги.

Кареев ничего этого не видел — он стоял у окна исмотрел на дорогу. Бежевый «москвич», фура немецкого производства, синяя«восьмерка»… Посторонних мыслей в этот момент иметь вроде бы не полагается, нов подсознании у него все же сидела занозочка: одного из пожирателей шашлыковон, несомненно, видел раньше и давненько, причем знакомство было тесное. Врозыске он не числится, к отлову не предназначен, иначе Кареев сейчас не гадалбы, а в момент вспомнил, с кем столкнулся. И тем не менее… Определеннопересекались давненько тому, причем по работе… Ягупов? Бергер? Нет, это все нето, с Чечней ассоциации всплывают… Гулямов, Самур-Придурок? Нет, речьбезусловно шла не о боестолкновениях, не о вооруженной вражине… И не своего,отечественного вспоминаешь — память подсовывает файлик с заголовком «импорт».

Стамбульский связной? Уже теплее, теплее, ситуация былатакая, что не с оружием связана, а именно с безоружной гнусью… Так-так-так…Джинн… покойничек Джинн и все сопутствующее… Крамаренко? Да нет, при чем тутКрамаренко, тот с оружием был…

Нидерхольм!!! Точно, Нидерхольм! Сколько лет не виделись,откуда ж он взялся, паскуда лысая? Это, точно, Нидерхольм, никакой путаницы!Объявился опять, надо же.

И тут же думать о постороннем стало совершенно ужнекогда — на дороге показалась белая «шестерка» со знакомыми номерами.Кареев так и впился в нее взглядом. Он стоял у окна, не в состоянии ни помочь,ни помешать: наступил момент, когда события развиваются без какого бы то нибыло начальства, сами по себе, и ничего не зависит даже от верховногоглавнокомандующего…

Капитан Климентьев, тщательно все рассчитавший, уже шагал пообочине навстречу машинам, инстинктивно притормаживавшим при виде поста.Автомат за спиной, полосатая палочка виртуозно крутится в руке, на лиценаписаны скука и даже лень: вот он, классический «асфальтовый косильщик»,извольте любить и жаловать, а лучше купюрку, граждане, приготовьте, не ждать жемне, пока вы нарушите…

Он все точно продумал и воплотил в жизнь, повинуясьнедвусмысленному указанию полосатого жезла, белая «шестерка» притормозила(вынуждена была притормозить) в аккурат напротив «табора». Отложивший гитаруУланов вышел к обочине со своей стороны и, вроде бы простецки почесывая пузо (ана самом деле уже успев большим пальцем отстегнуть коротенький ремешок«горизонталки»), во весь голос осведомился:

— Командир, может эти в Геленджик?

Покосившись на него без всякого пиетета, Климентьев так жегромко отозвался:

— Куда они вас всех запихнут, вояки? Подходящую попуткуищите…