Мантра не помогла. Едва я, сняв шапку, зашла в кабинет, как встретила понимающий взгляд Валика.

— Ты как? — спросил он сочувственно.

Я пожала плечами. А знак вроде не заметил…

— Бессонница или кошмары? — уточнил въедливо.

Знает же, что, когда я пишу, одно другому не мешает. И бессонница отлично дополняется кошмарами, а они сменяются затяжной бессонницей.

— Как обычно, полный набор, — убрав шубу в шкаф, я переобулась в балетки и включила компьютер.

В кабинете кроме Валика никого не было, и в «клоаке» тоже царила тишина. Пятница, да. И газеты в этом году уже не будет. Зачем я вообще на работу пришла?..

— Василиса, привет, — Гриша выглянул из кабинета и поправил очки. — Рекламку глянь. Пару полос в этом году сделаем, а то вы опять все больные приползете после каникул.

— Угу, — я привычно полезла в папку.

Надо сразу чем-то себя занять… Поиграть, что ли?

— Вась, ты вообще где?

— Там, — отозвалась я глубокомысленно, быстро разделавшись с рекламой.

Иногда я не понимала, зачем прихожу на работу. Работа в СМИ вообще специфическая. Если журналисты сачкуют и бездельничают, бездельничает и вся выпускающая бригада. Втайне от шефа я поставила на комп игру «Герои магии и меча» и в свободное время увлеченно в неё рубилась, чтобы не скучать без дела и не завидовать Валику.

— А в среду что за выкидон был?

— Так… — я просматривала проигрыватель, выбирая музыку пожестче, — кратковременный приступ зимней депрессии. С девушками под тридцать такое случается.

Валик понимающе кивнул, надел наушники и вперился в экран монитора. Нет, сейчас с расспросами не пристанет — и Гриша неприкаянным призраком по редакции бродит, и мало ли кто залетит на огонёк… А вот вечером, чую, возьмёт за жабры. Если опять удрать не успею. Ну да ладно…

Муз так и не явился — наверно, болел с похмелья. А вновь перечитывать «мной» написанное пока не хотелось. Настроение не то. И я с головой ушла в стратегию. Взяла пятнадцатый уровень, захватила все окрестные земли, нарастила армию и, собравшись с духом, пошла бить главного «синего» врага. А Валик сидел злой. Он рубился онлайн в «Морской бой» и постоянно проигрывал. Я глянула на часы. Всего два часа дня, как медленно в безделье ползёт время… «Синий» был с позором повержен. Валик напряженно сопел, рисуя кораблики, и я пошла по примеру Гриши пошарахаться по офису. И у дверей лифта столкнулась с крайне неприятной особой.

Цыпа — она же Люська Цыплакова, журналистка — грезила пробиться в штат, однако шеф справедливо считал, что его команда уже полностью укомплектована. И нет смысла брать в штат человека, который пишет крошечные новости на сайт и последнюю полосу, да изредка, когда наши журналисты загружены рекламой, сочиняет отсебятину о том, чем айфон отличается от смартфона. Хотя, по-моему, ей больше бы подошло писать о том, почему крашеным блондинкам идёт розовый цвет. Нет, это я не из зависти к норковой шубе, дорогущим сапогам на шпильках и цветочному парфюму. Это констатация факта.

Выйдя из лифта, Люська огляделась по-хозяйски, скользнула по мне надменным взором и, хлопая наклеенными (или наращенными?) ресницами, гордо поцокала к редакторскому кабинету. Конечно, даже не поздоровалась. Завидует. Я-то здесь на штатной должности работаю. И, в отличие от неё, натуральная блондинка. Чем горжусь.

— Вась, иди сюда! Цыпа шефа охмуряет!

Дверь кабинета осталась приоткрытой, и мы с Валиком, подкравшись, осторожно заглянули щель.

— Плутовка медленно, на цыпочках, подходит, вертит хвостом, с вороны глаз не сводит… — прокомментировала я шёпотом.

Вертела Цыпа не только «хвостом», но и внушительным бюстом.

— …и говорит так сладко, чуть дыша…

— Григорий Викторович, вы ещё неделю назад обещали рассмотреть возможность взять меня в штат, — тихо, с придыханием, прощебетала Цыпа.

— …голубушка, как хороша…

— У вас удивительный коллектив и изумительная рабочая обстановка!.. И как бы мне хотелось…

— …ну что за шейка, что за глазки…

— …стать частью вашей жизни, Григорий Викторович!..

Шеф, прижатый бюстом Цыпы к стене, краснел и растерянно внимал. А она пустила в ход тяжелую артиллерию: легким движением плеч сбросила на пол шубку, а там… Наверно, всё-таки юбка, хотя больше похоже на широкий кожаный пояс. И чулки. Чёрные, сеточкой. Шеф уронил челюсть. Валик — тоже. И я следом. Но по другой причине. На улице-то минус сорок… Ещё одна девочка-«отморозок»…

— Григорий Викторович, я готова выполнять все самые серьёзные поручения!..

— …от радости в зобу дыханье сперло… — я ухмыльнулась.

Шеф, гордый и властный, мялся и краснел, как пацан. Остановись, мгновенье, ты прекрасно!.. Жаль, Валик всё испортил. Он тихо кашлял и сопел, но после моего комментария не выдержал и заржал на весь кабинет.

Редактор отдёрнул руку от бедра Цыпы, глянул на нас, побагровел да как заорёт:

— А ну пошли вон отсюда, бездельники! Премии лишу!

Валик хохотал, согнувшись пополам.

— Ай, всё испортил… — я неодобрительно цокнула языком и, ухватив друга за покрасневшее ухо, потянула за собой.

— Васьк, пусти… — задыхался он от смеха, даже не пытаясь вырваться.

— Уволю к чёртовой матери, тунеядцы!.. — неслось нам вслед.

— Ах, моська, знать, она сильна, коль лает на слона, — глубокомысленно изрекла я, и Валик согнулся в новом приступе смеха.

— Это откуда?..

— Здрассьте! — я неодобрительно посмотрела на него. — Крылов. Басни. На все случаи жизни. На правах рекламы.

Кстати, об увольнении, то бишь — об отпуске. Я же хотела после каникул книжкой заняться… Мы остановились у лифта. Валик никак не мог успокоиться и посмеивался, прислонившись к стене. Только надо ли лезть в эту странную полуночную историю?.. Я прошлась взад-вперед по коридору и решила, что надо. Лучше сейчас. Может, закончу — и глюки подеваются куда-нибудь. Жить с ними бок о бок всю оставшуюся жизнь я точно не хочу. Решено.

Громко хлопнула дверь. Мелко застучали каблучки.

— Как думаешь, получилось?.. — Валик выразительно поднял брови.

— Вряд ли, — я с любопытством прислушалась к нервному, семенящему цоканью. — Гришу же жена прибьет, она же полковник полиции.

Цыпа появилась надутая, с видом, что круче неё только яйца. Посмотрела на нас, как на пару вредных микробов, и в ярости нажала на кнопку лифта. Мы проводили внештатницу дружными усмешками. Кажется, она здесь больше не появится.

— Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна… — заметила я.

Следом явил себя встрёпанный шеф. Посмотрел на нас угрюмо и велел идти работать. А сам застегнул дублёнку, нахлобучил шапку и срулил.