– Что-то я не вижу здесь портретов, – удивился Торн.

– Я не занималась ими в последнее время. После того как я распрощалась с Англией, у меня перед глазами постоянно огромное количество потрясающих видов, достойных внимания.

– Но почему бы вам не попрактиковаться, если вы собираетесь заработать репутацию добротного портретиста?

– Так-то оно так, – согласилась Диана, – только вот найти того, кто согласится посидеть, для меня не очень легко. Одно время я слишком часто рисовала Эми, и теперь ее не уговорить. От скуки она сходит с ума.

– Можете располагать мной.

Диана заколебалась, видя, что Торн абсолютно серьезен. Ей и в самом деле чрезвычайно важно было набить руку, особенно на мужских портретах.

– Что ж, буду очень признательна, если вы станете мне позировать, – улыбнулась она смущенно.

Диана быстро огляделась вокруг, выбирая место. Она предпочла бы изобразить Торна на палубе, на фоне мачт и парусов. Но сейчас подойдет и каюта. Все равно ведь это будет всего лишь набросок. Если он удастся, тогда потом без труда можно будет дописать какой угодно фон.

В воображении она уже представила картину, на которой виконт стоит, прислонившись к деревянной мачте, в своей обычной позе, с золотыми волосами, развевающимися на ветру.

Диана указала на переборку напротив иллюминатора рядом с койкой.

– Встаньте туда, если не трудно. – Когда он подчинился, она удовлетворенно кивнула. – Теперь прислонитесь плечами к переборке и сделайте небрежную позу.

– Такую? – Торн откинулся назад.

– Так сойдет.

Она внимательно рассмотрела, во что он был одет. Помимо кожаных бриджей, на нем была грубая матросская куртка и рубашка без галстука – совсем не так она представляла себе благородного человека, который сам командует яхтой.

– А теперь будьте любезны, снимите и рубашку.

Когда Торн вскинул брови, Диана почувствовала, что покраснела.

– Я изучала мужскую анатомию только по картинам или по гипсовым копиям с античных статуй. Мне нужно учиться писать торс живого человека.

В ответ на это Торн мило улыбнулся:

– Почему только торс? Я с удовольствием разденусь полностью.

В ответ Диана метнула уничтожающий взгляд.

– Нам только скандала не хватает. Я уже сыта по горло, спасибо. Из соображений приличия, пока я работаю, оставлю дверь каюты открытой. А еще лучше, позову служанку.

– Такие радикальные меры, пожалуй, ни к чему. Мы же помолвлены, вы забыли? А коли так, нам можно позволить себе кое-что.

– Ну, пожалуй. К тому же у служанки много работы.

Пока Торн снимал одежду, Диана занялась подготовкой всего необходимого. У нее уже был припасен холст, который она заранее натянула на деревянную раму подходящего размера, загрунтовала и дала ему полностью просохнуть. Сейчас она готовила палитру, чтобы масляные краски сочетались друг с другом, и отобрала несколько кистей.

– Так достаточно? – уточнил натурщик, отвлекая ее внимание.

Когда Диана подняла глаза на Торна, он уже стоял полуобнаженный. У нее перехватило дыхание.

«Он словно божество», – подумала она, восхищаясь его золотистым, сильным и пропорционально развитым телом.

Диана лишь коротко кивнула.

– Пожалуйста, встаньте, как я просила.

Торн снова совершенно раскованно прислонился к переборке и скрестил ноги.

Надолго повисло молчание, пока Диана прикидывала, каким образом скомпоновать его портрет. Уставившись в белизну пустого холста, Диана попыталась мысленно увидеть тот образ, который она хотела изобразить, увидеть композицию, характерные линии…

– Непонятно, почему мне нельзя позировать обнаженным, – наконец заговорил Торн. – Вы уже видели меня, какой я есть, во время купания.

Диана метнула на него взгляд. Озорной огонек горел у него в глазах. С внутренней дрожью она поняла, что Торн издевается над ней, снова провоцирует ее.

Она расправила плечи.

– Мне интересно писать вас исключительно для тренировки, и ничего больше.

– Но одна половина тела не будет полностью отвечать целям ваших упражнений, не так ли?

Диана промолчала в ответ.

– Я думаю, другая половина моего тела тоже интересна с этой точки зрения.

Диана непроизвольно усмехнулась, но тут же подавила веселость.

– У вас явно преувеличенное мнение о своей неотразимости, лорд Торн. Знаете, в чем ваша проблема?

– В чем?

– Вы испорчены еще с колыбели. Как сыну богатого дворянина, вам слишком много позволяли своевольничать.

– Отец мог бы поспорить с вами на эту тему.

Когда, не сказав ни слова, Диана повернулась к холсту, Торн ехидно осведомился:

– А вы знаете, в чем ваша проблема, мой очаровательный дракон?

– Нет, но полагаю, вы просветите меня.

– Вы боитесь, что мне удастся соблазнить вас.

– Не могли бы вы повернуть голову немного влево? Мне нужно, чтобы свет падал на лицо под определенным углом.

– Это все, что вы хотели сказать? Может, ответите на мое ласковое подтрунивание, например, кокетливо улыбнетесь?

– Боюсь, придется разочаровать вас. Кокетство не в моем характере.

Торн грустно покачал головой:

– Вы и в самом деле исключительно сложная задачка.

– А вы – самый настоящий надоеда. Пожалуйста, не могли бы вы немного помолчать и дать мне сосредоточиться?

Торн с готовностью замолчал. А Диана полностью ушла в работу.

Торн наблюдал за ней со смешанным чувством удовольствия и боли. Раньше никогда ему не приходило в голову, что рисование может быть настолько сексуально.

Он выругался про себя. Наверное, зря он согласился позировать. Заранее трудно было представить, что этот процесс лишь добавит искушений. Стоять перед Дианой и чувствовать, как она взглядом ощупывает его, только подбрасывало дровишек в огонь его страсти.

Прикусив нижнюю губу, она осторожно орудовала кистью. В темных глазах почти полная отрешенность. Глядя на нее, Торн без труда представлял, как она бьется в порывах страсти. Именно такой он видел ее в своих снах.

Минуты текли, увеличивая мучение. От долгого стояния в одной позе заломило все мускулы. Но самой мучительной была боль в паху. И даже несмотря на это, ему не хотелось отвлекать Диану, так что приходилось терпеть.

– Может, позволите мне немного расслабиться? – наконец не выдержал он. – Мы работаем уже больше часа.