Егор не отвечает, только ещё сильнее сжимает зубы.

А затем вдруг резко тормозит у обочины, выпрыгивает из машины, оставляя ту с работающим мотором и тихой печкой, выхватывает из кармана телефон и звонит кому-то, отойдя на несколько шагов и не сводя задумчивого взгляда с меня.

Я не считаю этот звонок стукачеством. В принципе сложно что-то считать стукачеством, если ты делаешь это ради дорогого тебе человека.

Поэтому я не сомневаюсь, когда достаю из списка контактов недавно появившийся там номер, прикладываю телефон с холодным корпусом к уху и жду три безразличных гудка.

На том конце провода слышится какой-то шорох, а затем хриплый и явно сонный голос мужчины в возрасте.

–Слушаю.

У меня нет привычки пасовать перед важным разговором, а годы ведения собственной фирмы калёным железом выжгли в моём мозгу простые правила, ведущие к гарантированно успешным переговорам: будь доброжелателен, говори уверенно, делай вид, что заинтересован в условиях твоего собеседника.

–Михаил Владимирович? – Вежливо интересуюсь исключительно для того, чтобы дать мужику секунду окончательно проснуться. А потом фальшиво улыбаюсь Варюшкиному испуганному личику в окне машины и добиваю: – С вами говорит Минин Егор Денисович, отец ваших внуков и уже практически муж вашей дочери. Думаю, нам с вами нужно встретиться и о многом поговорить.

Слышу, как в тишине на том конце провода отлажено щёлкают рычажки сознания. Недолгая пауза и исключительно деловым тоном мне называют время и место встречи – завтра в полдень, дорогой ресторан в центре города. С улыбкой принимаю «приглашение» и вот совершенно не обижаюсь на то, что Ермаков отключается первым.

Уверен: уже через час ему нароют на меня куда больше информации, чем нарыли мне на него. Ну и срать.

После этого разговора я заметно успокаиваюсь. По крайней мере, мне уже не хочется убивать направо и налево, и я даже вспоминаю о действительно важных вещах.

Оглядываюсь, нахожу неподалёку какую-то милую на вид кафешку и иду к машине, чтобы забрать и наконец накормить свою будущую женушку.

Сегодня же ограбим продуктовый, завтраки теперь будут исключительно домашние, собственноручно приготовленные.

–Кому ты звонил? – Набрасывается на меня Варюшка, едва открываю дверь.

Она подаётся навстречу, не рассчитывает порыв и практически вываливается мне прямо в руки.

–Осторожнее, – в вопросах её безопасности я совершенно принципиален. Ей не нужно рисковать лишний раз.

Варя возится в моих руках, отходит на шаг в сторону и снизу вверх стреляет злым зелёным взглядом.

–Кому ты звонил? – Практически требует она ответ, в этот момент напоминая мне розовое облачко, что пытается изображать злую грозовую тучу.

–По работе, – практически не вру даже – сделка с Ермаковым, которую мы завтра заключим, действительно своего рода работа.

Варя не собирается верить мне. Щурится, оглядывает подозрительно и поджимает губы, отказываясь принимать мои слова за чистую монету. Вот жаль, что умничает она не к месту.

Я отвешиваю себе мысленный подзатыльник, когда она складывает руки на животе и резко меняет тему разговора.

–Ты знал про мою маму и Пашиного отца?

Ауч!

нь в руке и первым иду в сторону кафе.

На него у меня куда большие надежды, чем на предыдущее.

Я воспринимаю рассказ Егора спокойно, почти безразлично. Не знаю, что тому виной: вкусная яичница с ягодами и зеленью, бутерброд с джемом и красный чай с гибискусом и розовым перцем или то, что меня уже в принципе не удивляют поступки матери.

Не знаю, в какой момент наши с ней отношения дошли до того, что меня не удивляет даже её роман с отцом моего жениха. Бывшего, разумеется.

А ещё я почему-то не удивляюсь тому, что за ночь Егор успел найти информацию на меня и мою семью. Наверно, я бы удивилась, не сделай он этого. Для человека его положения разумно узнать о прошлом своей будущей жены и матери своих детей. Вдруг бы я оказалась девушкой лёгкого поведения и потом позорила его на каких-нибудь важных мероприятиях, приставая к окружающим или и вовсе здороваясь со знакомыми. Ужас!

Из кафе мы поехали прямиком по магазинам. Закупили столько всего, будто три года собирались сидеть в окопе. Продуктов было очень много... мы зачем-то даже купили ананас. Егор признался, что не очень их любит, да и я не была их фанатом, но мы его всё же купили. А ещё невозможно огромное количество денег потратили на всякие милые мелочи, при виде которых мне хотелось улыбаться от уха до уха.

Поэтому уже ближе к вечеру, когда мы ехали домой, я не выпускала из рук невероятно мягкую подушку-единорога. Егора даже пошутил что-то про ревность, которая у него уже начала развиваться.

Уже дома Минин разрешил мне взять в руки только подушку и ключи от дома, а сам ходил четыре раза, чтобы перенести все наши покупки в квартиру. А потом и вовсе выгнал меня «наводить красивую хрень» в комнатах, а сам закрылся в кухне, из которой потом начало пахнуть чем-то невероятно вкусным, но на все упрашивания попробовать мне лишь сунули впечатляющих размеров салатницу с кучей нарезанных соломкой овощей.

Я честно сказала, что всё это не съем, а потом... съела. И вот совершенно не наелась.

В итоге в пять минут восьмого с приготовлением ужина было покончено, как и с переделкой холостяцкого жилища во что-то человеческое. Получилось даже уютно!

На полочках рядом с классической литературой Егора поселились интересные новинки последних лет, которые я до этого уже успела оценить в электронном виде, поэтому мы и купили их в книжном, а ещё несколько декоративных баночек с гирляндами внутри.

Гирлянды вообще всегда были моей слабостью. В магазине Егор лишь улыбнулся, когда я сообщила ему об этом, и самолично сгрузил в тележку их с целый десяток, поэтому теперь эта красота висела практически везде.

И именно на неё вошедший Егор и смотрит, не зная, что на такое вообще можно сказать.

–Я сниму, если тебе не нравится, – торопливо обещаю я и разворачиваюсь к телевизору, что висит на стене напротив диванчика. К нему гирлянду я приделала на скотч – пушистую, будто бы запутанную, горящую спокойным белым светом. Такая не будет отвлекать от просмотра, она вообще внимания практически не привлекает и выглядит симпатично, но если Егору не нравится, то я не буду заставлять его мириться со всем этим.

–Варюша, – перехватывает он меня, разворачивает и обнимает за плечи, – тебе нужно забыть о своей неуверенности. А ещё понять: теперь это не моя квартира, а наш дом. Если ты решила, что эта штука будет висеть там, значит там она висеть и будет.

Не поверив вначале, я поднимаю голову и смотрю Егору в глаза, что сейчас отражают свет всех этих огоньков.