class="p1">Ну что же, управляющий оказался упитан и роскошно усат; его отекшее лицо украшали рыжие бакенбарды. Пиджак был расстегнут, сорочка топорщилась на животе, и выглядел господин Госсип вполне довольным жизнью и собой.

– Еще одна? – спросил у меня. Подкрутил усы и уставился оценивающе, и мне стало не по себе. – Значит, тоже желаешь прибавки к жалованию? Ты можешь ее получить, милочка, но для этого тебе придется постараться!

– А постараться – это как именно? – уточнила у него.

Вспомнила вышедшую из дверей рыжеволосую девушку, растрепанную и поправляющую платье. Судя по ее довольному виду, она хорошо старалась и прибавку все-таки получила. Теперь господин управляющий хотел, чтобы я постаралась еще раз.

На это я подумала: надо же, какой он все-таки… неутомимый мужчина!

– Сделаешь мне приятное, и я, так и быть, добавлю тебе еще семь фартингов. В месяц, милочка! Но для этого тебе придется время от времени заглядывать в мой кабинет.

– Что-то дешево вы меня оцениваете, господин Госсип! – сказала ему излишне любезным голосом.

– Вы все на одно лицо, – произнес он безразлично, подозреваю, догадавшись, что делать ему приятное я не собираюсь. – Хочешь денег – старайся! Не хочешь – пошла вон!

– А что, если я пожалуюсь на вас господину Локреджу? – вкрадчиво спросила у него. – Доложу ему, что вы не платите своим работницам? Обворовываете их вместе с вашей жабой миссис Торнтон, а вы заодно склоняете девушек… к разврату?

Управляющий усмехнулся с таким видом, что и мне стало ясно: жаловаться нет никакого смысла. Но я не собиралась сдаваться так быстро.

– Или же мне дойти до самой королевы? Думаю, ее величеству будет интересно узнать, какие непотребства творятся на спичечной фабрике под самым ее боком.

Потому что королевский дворец был не так уж и далеко, всего-то на другой стороне замерзшей реки.

Но даже королева управляющего не впечатлила – он лишь расхохотался мне в лицо. Поэтому я развернулась и решила уйти, чувствуя во рту противную горечь и понимая, что ничего, ничего не могу поделать с этой ситуацией!

Но, несмотря на свою внушительную комплекцию, Георг Госсип оказался на редкость проворен. Или же я недостаточно быстра, потому что, едва сдерживая слезы, а заодно и тошноту, шла к двери, представляя, как это…

Как оно собиралось меня касаться, требуя, чтобы я доставила ему удовольствие за семь фартингов в месяц! Ну какая же гадость!..

Тут-то «гадость» схватила меня за плечо, после чего управляющий с силой отшвырнул меня от двери.

От неожиданности я отлетела к софе, ударилась об нее ногами и спиной, а затем сползла на пол. Нечаянно зацепила маленький столик – пустой графин на нем зашатался и грохнулся вниз, но не разбился.

Тем временем Госсип был уже рядом, собирался на меня накинуться.

Но я не стала дожидаться, когда он это сделает, – вместо этого с силой пнула его в лодыжку. Била от души, искренне пожалев, что на мне нет коньков. Иначе ему бы не поздоровилось!

Но с ходу я все-таки его сбила.

Госсип потерял равновесие и стал заваливаться – мог бы упасть на меня, но вместо этого грохнулся на пол рядом, потому что я успела откатиться. Встала на четвереньки, затем подскочила на ноги, не забыв прихватить с собой графин.

Нет, бить по голове управляющего спичечной фабрикой я не стала. Вместо этого приложила его по спине.

Решила, что могу не рассчитать свои силы, а трупа в моей биографии в новом мире мне не нужно. Так что пусть будет синячище на его спине – надеюсь, на какое-то время он позабудет о своей развратной деятельности!

– Рина! – услышала я знакомый голос.

Оказалось, брат распахнул дверь и теперь, вытаращив глаза, смотрел то на меня, то на лежащего на полу управляющего, стонущего от боли.

– Рина, что случилось?! – жалобно спросил Рори.

Вместо ответа я кинулась к нему, схватила за руку, а потом с силой захлопнула за нами двери.

– Не ходи туда! Сейчас же возвращайся домой! – рявкнула на девушку в моем шарфе. Кажется, ей тоже пообещали прибавку к жалованию через «постельные» утехи, и теперь она стояла в коридоре возле кабинета Госсипа. – Бежим, Рори! Скорее!

И мы побежали.

Бежали и думали…

Уж и не знаю, о чем думал Рори, а я вот, например, размышляла о том, что Георг Госсип может и не простить мне того, что вместо удовольствия получил графином по спине.

Узнать мой адрес для него проще простого – всего лишь спросить у миссис Торнтон, и она вытащит из папки нужную бумажку. После этого неприятности не заставят себя долго ждать.

Хотя нас с Рори и так вот-вот выселят на улицу, потому что денег на спичечной фабрике мне дали только двенадцать фартингов. Если повезет, за два дня я смогу заработать на Акульем Острове еще двадцать.

Можно попытаться и попросить немного у Ким-Ли, единственной подруги Рины, но мне почему-то казалось, что дела в прачечной миссис Чанг идут не слишком хорошо.

Так что ситуация была тупиковая.

Тупик. Мне даже заложить нечего!..

Единственная надежда была на то, что миссис Ванроуз согласится на небольшую отсрочку, а у князя Вельского найдется несколько друзей, которым тоже можно будет давать уроки фигурного катания.

Или же я придумаю другой способ заработка.

Но если меня посадят за нападение на управляющего спичечной фабрикой, то обучать мастерству катания из тюрьмы будет затруднительно. А брата, наверное, противная миссис Ванроуз тотчас же сдаст в приют....

Додумать я не успела, хотя мысль была крайне неприятной, потому что на нашем пути – мы с Рори как раз покинули проходную, и я на бегу крикнула сторожу, что мы спешим, – вырисовался тот самый Отступник.

В распахнутом пальто, с лихо сдвинутой набок кепке и с хулиганскими вихрами темных волос.

Я притормозила и быстро оглянулась – не увидит ли нас кто-нибудь вместе?

Но улица оказалось пустынной – все ушли делать спички во благо и для процветания господина Локреджа, а управляющий еще не успел поднять тревогу.

– Только тебя мне не хватало! – пробормотала я, прикидывая, может ли в этом мире инквизиция за связь с Отступниками отправить меня, допустим, на костер.

Тоже очень интересный конец.

– Что у вас случилось? – поинтересовался тот, уставившись на меня черными-пречерными глазами.

– Ничего, – сказала я Отступнику, сильнее сжимая руку брата. Тот протестующе засопел, но вырываться не стал. –