– Ревнивец бывший любовник семидесяти лет в сопровождении внука? – ухмыльнулся Ванмаэль.

– Вы правы, Лео. Позвольте полюбопытствовать, есть ли еще что-нибудь?

– Эксперты из NIC изучили детонатор, то есть то, что от него осталось. Путь семтекса не проследить. Его получают из Северной Ирландии через Зебрюгге в контейнерах, если есть какие-то связи в криминале, то не составляет труда получить его в любых количествах, так что никаких идей. Выследить стандартный трейлер «мерседес» примерно так же просто, как поймать в объектив его величество короля.

Ван-Ина усмехнулся:

– Не говорите мне, что вас сюда позвала кружка «Дювеля».

Ванмаэль яростно покачал головой:

– Я бы поговорил о той записке с латынью. Один друг подозревает, что тут попахивает каким-нибудь эзотерическим обществом: розенкрейцеры или масоны, например, что-то в этом духе.

– А нет каких-нибудь идей у вашего друга насчет того, что это значит?

– Нет, – сказал Ванмаэль. – Но он знает того, кто может знать.

– Кто? – нетерпеливо спросил Ван-Ин.

– Консьерж в базилике Холи-Блад.

Ван-Ин уставился на него с недоверием.

– Консьерж в Холи-блад, – повторил он рассеянно.

– Определенно, он, – кивнул Лео. – По словам моего приятеля, познания этого человека в волшебстве, алхимии и всяких тайнах подобного рода близки к энциклопедическим.

– Алхимия, значит, – пробормотал Ван-Ин. – Это не превращение свинца в золото?

– Что-то вроде того, – сказал Лео, держа два пальца в воздухе. – Я договорился встретиться с ним. Он ждет нас в семь. Его зовут Бильен. По телефону мне показалось, что он заинтригован.

Они оплатили по счету без десяти семь. Терраса к тому времени уже заполнилась людьми. Бармен сделал блюз погромче.

Ван-Ин и Лео повернули направо и побрели в сторону Бург-сквер через Джозеф-Сувее-стрит мимо рыбного рынка.

На юго-западном углу Бург-сквер среди обычных для Брюгге домов стоит необычное сооружение с двумя часовнями, где с тринадцатого века хранилась реликвия с кровью Христа.

Базилика Холи-Блад принимает не менее двух миллионов туристов в год. Мало кто знает, что в задней части базилики за ее высокими стенами скрывается особняк девятнадцатого века. К двери особняка поднимается монументальная лестница, известная как Steeghere, ведущая к верхней части часовни.

Потребовалось время, прежде чем кто-либо ответил на старомодный дверной звонок. Ван-Ин уже собирался еще раз дернуть колокольчик, когда послышались шаркающие шаги. Плотно примыкающая к полу дверь тяжело открылась, на пороге возник молодой человек, одетый в шорты и яркую разноцветную футболку.

– Добрый вечер, мы из полиции. Ваш отец дома? – спросил Ван-Ин, а Лео заметил промелькнувшую улыбку на лице молодого человека.

– Франс Бильен, – сказал он явно с иронией. – Пожалуйста, входите.

«Консьержи изменились», – подумал Лео.

Они вошли внутрь и проследовали вдоль голого сводчатого коридора, повернули налево и направились вверх по лестнице, ведущей в другой коридор.

– Что-то вроде лабиринта, – легкомысленно заметил Ван-Ин.

– Ага, все так говорят в первый раз, – сказал Бильен, причем так, словно второго раза никогда и не было.

Он открыл одну из многих дверей и включил свет. Комната оказалась просторной и со вкусом обставленной. Отличных пропорций светло-серый кожаный гарнитур класса люкс, должно быть, стоил шесть месячных зарплат Ван-Ина. Стены покрыты рельефными обоями песчано-желтого цвета, отлично гармонирующими с массивной антикварной мебелью кабинета, в котором господствовал огромный книжный шкаф. Над камином висел старый плакат «Процессия Святой Крови», разнообразные комнатные растения довершали убранство.

– Располагайтесь, джентльмены, я пока открою бутылку вина, – учтиво произнес Бильен и исчез в коридоре. Послышалось уже знакомое шарканье.

– Ну не чудно ли? – сказал Ван-Ин, когда они остались одни. – Среди такой роскоши и такой необычный консьерж?

– Ничуть. – Лео ласкал рукой гладкий кожаный диван. – Консьержи востребованы. Официально им почти ничего не платят, но если они находят подходящее место и шевелят мозгами, они могут заработать целое состояние на одних советах. Если вы спросите меня, Бильен знал, что он делает, когда пошел на эту работу.

– Может быть, вы правы, – вздохнул Ван-Ин.

– Только дураки работают в полиции… по-видимому.

Лео завистливо изучал содержимое книжного шкафа.

– Говорят, можно узнать человека по книгам, которые он читает, но не в этом случае. Трудно понять, с чего начать. Он, кажется, интересуется всем.

Послышалось легкое позвякивание стекла из коридора. Ван-Ин и Лео обосновались на диване. Воробьи и дрозды щебетали в саду. Косые лучи солнца проникли в комнату золотым сиянием и создавали уникальную атмосферу.

– Что ж, вот и я, – сказал Бильен.

Он поставил три изящных бокала на мраморный кофейный столик и ловко откупорил пыльную бутылку бордо. Лео был в состоянии идентифицировать вино по форме бутылки. Ван-Ин, который сидел немного ближе, увидел – урожай 1986 года.

Бильен наполнил емкости ало-бордовой жидкостью, наливая ее порциями, как бы давая вину «подышать».

– Я полагаю, что могу настаивать на бокале вина? – спросил он, словно вдруг осознал, что где-то в этом мире могут быть люди, которых не заинтересует отличное вино Шамболь-Мюзиньи из личных погребов хозяина дома.

– Вам не стоит беспокоиться, – сказал Лео, – мы с коллегой знаем цену хорошему бордо.

Бильен одобрительно кивнул. Посетители, которым нравится вино хозяина, всегда приветствуются в этом доме.

– Хендрик сказал, что вы хотели спросить о латинской головоломке, – произнес он спокойно, как только вручил каждому бокал. Он говорил медленно, раздражающе гнусавым голосом, однако нельзя было утверждать, что он из Западной Фландрии.

Ван-Ин выудил из кармана копию текста. Бильен взял клочок бумаги, быстро взглянул на него и присел.

– Могу ли я спросить, откуда это взялось?

Лео посмотрел на Ван-Ина. У них не было привычки обсуждать детали текущего дела с посторонними, но Ван-Ин решил не ходить вокруг да около и рассказал о случившемся в двух-трех коротких предложениях.

– Интригует, – сказал Бильен. Две глубокие вертикальные борозды появились на его лбу. – Я думаю, вы обратились по адресу.

Это прозвучало не без гордости, но, похоже, было справедливо. Франс Бильен на самом деле был очень скромным человеком.

– Любая идея – что это может означать? – спросил Ван-Ин оптимистично.

– Более или менее. Перевод – вопрос интерпретации, но я знаю, что это такое, – сказал он убежденно. – Это, дорогие господа, квадрат тамплиеров, их вероучение в двух словах. Оригинальный текст застыл в камне на столпе в Эфиопии, в Аксуме, если быть точным. Христос, говорят, прислонился к нему.