как, например, на поле, где правит одна из сил. И одна приманивает другую, готовит ловушку. Для того чтобы вернуть гармонию, которую, увы, никак не вернуть.

– И какая же сила правит на поле? – задержала дыхание Маша.

– А сама-то как думаешь? – подмигнул клоун.

В нитях плясал мальчик немного старше Маши. Он обрёл вполне плотные очертания, чтобы разглядеть лохматую чёлку, прикрывающую глаза, искусанные губы и бледную кожу, давно не видевшую солнечного тепла и света.

– О! – запищал Платон. Маша смотрела на арену, пытаясь определить, почему испуганное лицо марионетки ей знакомо.

– Я, кажется, знаю его, – сказала она.

– Леденец вкусный был, – прозвенел колокольчиками клоун, – такой вкусный, ум отъешь. Вместе с памятью. Он, к примеру, забыл, что хорошо, что плохо. Хорошо – помогать добру. Плохо – помогать злу. Хорошо – последовать совету добродушного енота-мимика. Плохо – думать, что ты самый умный. И поумнее найдутся. И похитрее.

На арене появилась фигура клоуна.

– Ты, – удивился Платон, переводя взгляд с клоуна в кресле на клоуна под светом прожекторов.

– Я, – подтвердил клоун, – на рабочем месте, так сказать.

– Чего ты хочешь, милый мальчик? – спросил клоун, кривляясь под креплениями.

– Мне нужно имя, – выпалил мальчик.

– А что за него дашь? – Клоун качнулся к нему и тут же отпрыгнул.

– У меня ничего нет, – расстроился мальчик.

– Тогда и у меня ничего для тебя нет, – сообщили колокольчики на шляпе.

– Но мне очень нужно!

– У нас всё честно. Ты мне, я тебе. Плати и выбирай хоть с десяток имён.

– Мне нужно одно. Енот сказал, вы мне поможете.

Мальчик озирался по сторонам, как будто надеялся, что тут рядом найдётся что-то для обмена.

– Нет-нет, – замахал руками клоун. – Енот сказал, что здесь ты можешь найти то, что тебе нужно. Про помощь речи не было. Я слышу всё, о чём говорят на ярмарке.

– Мне очень нужно помочь Маше Звоновой! – крикнул мальчик в зрительный зал.

– Я знаю его имя!

Они выкрикнули одновременно, Маша и мальчик. Она громко, он жалобно.

– Неужели? – съехидничал клоун. – Выходит, не стоило ему ко мне приходить? И в куклу превращаться не стоило? Ай-яй-яй, какая досада!

– Мне жаль тебя, малыш, – клоун на арене сделал знакомый жест, собрал невидимые слёзы из левого глаза, – ничем помочь не могу. Но могу дать отсрочку, если хочешь. Вдруг найдётся кто-то, кто даст тебе имя бесплатно.

– Да, – тут же подхватил идею мальчик. – Согласен! Всё равно без имени я не смогу ей помочь.

– Ох, как же я люблю наивных дурачков! – обрадовался клоун.

– Я не дурак, – мальчика было едва слышно. – Понимаете, без имени я не смогу скинуть её власть.

– Чью же, скажи на милость? Чья власть сильнее совести человеческой?

Мальчик прошептал ответ. Маша подалась вперёд, но расслышать не смогла.

– Н-да, – протянул клоун, – влип ты, дружок. Что ж… кабы я знал, да разве ж не предотвратил… а раз не знал, то и вины на мне нет.

– Вы поможете?

Вместо ответа клоун подал мальчику руку. Тот коснулся чёрной перчатки, весь вытянулся в струнку, застонал и начал уменьшаться. Вместо него на арену упала игрушка – мальчик в комбинезоне кролика.

– Я точно знаю, кто он, – выпалила Маша, когда марионетки испарились.

– Хм, – клоун делал вид, что сомневался, может ли Маша вообще что-то знать, – в самом деле? Хорошо. У него скучная история, зрители не в восторге. Сомнения да душевные муки.

– Я знаю его имя! – настаивала Маша. – Точнее, – внезапно она скукожилась, втянула шею в плечи, – настоящее имя не знаю, я назвала его по-своему.

Маша пробормотала конец фразы себе под нос.

– Не годится, – воскликнул клоун. – Определись, пожалуйста. Лишь настоящее имя вызволит его из игрушки. Он сам так пожелал. Получается, он тебе никто. Иначе ты бы потрудилась узнать его имя.

«Как это никто?» – мысленно взвилась Маша и зачастила:

– Он сказал, что потерял имя. Его забрало Перепутье. Или не бывает у вас такого? Что вы молчите? У вас тут на каждом шагу что-нибудь случается!

– Диковинками полнятся дороги Перепутья. – Клоун приложил ладони к раскрашенным щекам. – Есть те, кто вместе с именем тебя сожрёт, – он прижал подбородок к левому плечу, – есть другие, – перевёл подбородок направо, – им имя власть даёт над душой. Отнимут, – клоун вздохнул, – и почитай, готовый слуга перед ними, без прошлого, без будущего, без причуд всяческих вроде свободной воли или собственных желаний.

– Он мне кто-то. – Клоун разозлил Машу дурацкой ухмылкой и притворной жалостью. – Он меня от шипов спас, понятно вам! И Платона тоже! И он обещал нам с ведьмой разобраться, для Платона Хранителя отыскать и меня с Костей домой привести. Он меня веселил. Он для меня ёлку увеличил. Ягоды нашёл. И объяснил, что я всё-таки люблю Костю!

Маша кричала. Клоун смеялся. Сквозь смех и собственные вопли Маша расслышала слова, громкий приказ, упавший из-под купола цирка:

– Назови его имя!

– Егор! – закричала Маша, пересадила Платона в кресло и побежала к арене, перелетая через спинки сидений.

Прожекторы ослепляли. Маша бежала почти наугад, чуть не споткнулась, схватила куклу, обняла и повторила прямо в понурое заячье ушко:

– Ты Егор! Пусть твоё имя будет Егор! Слышишь?

Кукла задрожала в руках девочки и стала расти. Пропал глупый голубой комбинезон, втянулись уши, разлохматилась чёлка. Через мгновение Машу обнимал живой мальчик.

– Маша, – Егор говорил немного хрипло, с большими паузами, – я знал, ты найдёшься.

– И я знала, что ты найдёшься, – протараторила Маша. Она уставилась на поношенные грубые ботинки Егора. Они казались родными и надежными. – Просто забыла ненадолго. Прости.

– Я Егор? – переспросил он.

Маша закивала, потом быстро и твёрдо произнесла:

– Маша, Костя, Платон и Егор. Запомни. Нас четверо.

Она посмотрела в синие глаза Егора.

– Четверо, – подтвердил он, слегка наклонив голову.

На арену спускались клоун с Платоном. Когда они подошли ближе, Егор выхватил малыша из объятий клоуна.

– Что ж, – клоун не сопротивлялся, – всё хорошо, что хорошо кончается. Если это действительно конец.

– Тебе нужна плата? – Егор встал перед Машей и Платоном, сжал кулаки.

– Я свою часть сделки выполнил. Имя твоё, и оно прозвучало. Ты волен делать, что пожелаешь. Настало моё время.

Он отодвинул Егора и указал рукой в белой перчатке на Машу.

– Ты будешь решать.

– Что тебе нужно? – Девочка перебирала в голове варианты, которые клоун мог потребовать. В одном кармане куртки у неё лежал камень, в другом завалялся фантик от конфеты, которую она съела перед школой. Телефон в рюкзаке, учебники, тетради, пенал, проездная карта и сто рублей в кошельке. Всё, что она могла предложить в обмен на свободу.

– Ты ответишь на вопрос. Который, кстати, я тебе уже задавал. И всё, – клоун отвесил поклон, перчатка осталась висеть в воздухе. – Ничего более, ничего менее.

– Не верь ему, – нахмурился Егор, – он не выпустит нас. Он заманивает беззащитных детей Перепутья. И не только Перепутья. Он выдумывает истории, чтобы запудрить мозги забредшим в цирк.

– Твою историю он показал правдиво, – засомневалась Маша. Егор вытаращил глаза и побледнел. – Как ты попал к нему, – объяснила она, не разобравшись в реакции Егора, – и он расколдовал тебя.

– Ничего более, – повторил клоун с усмешкой.

– Меня расколдовала ты, – возразил Егор.

– А ты как думаешь, Платоша? – Маша наклонилась к малышу.

Платон прижался к Егору, глядя на него с любовью и преданностью.

– Кого я спрашиваю? Трёхлетнего! – вздохнула Маша и вытащила каменного помощника из кармана. – Ты что молчишь? Что мне делать? Верить ему?

Камень не торопился давать совет. Маша трясла его.

– Ну, подскажи?

– Не тряси меня.

– У тебя жестокосердный? – заинтересовался клоун. Пустая перчатка ткнула в камень. – Ух ты! Давненько не встречал. Не мучай его, они на ярмарке бесполезны. Их даже на продажу не выставляют. Заносишь в поле, и всё, перестают разговаривать. Твой сильный, что-то может произнести. Но совета не даст. Ты как его помогать уговорила?

– Он сам напросился.

– Странные вы, – в возгласе клоуна послышались печальные ноты.

– Возьми меня, – невпопад выдал камень.

– Сломался, наверное, – решила Маша. – Ладно. Раз мне решать, то сама думать буду. Спрашивайте!

Прожекторы погасли, арена погрузилась во тьму. Маша больше не стояла рядом с Егором и Платоном, они остались с клоуном вдвоём в холодной темноте. Маша не видела разноцветных глаз, чёрно-белого наряда, колокольчиков. Зато голос клоуна звучал отовсюду.

– Какая сила правит под моим куполом?

И Маша осталась одна во тьме.

Мрак сжимался вокруг и был безграничен, она плыла в нём. «Какая же я глупая, – Маша силилась разглядеть хоть что-то, а лучше – зловредного клоуна, вновь сыгравшего с ней шутку. – Егор же предупредил, а я! Но камень сказал “возьми меня”, – одна мысль перебила другую. – Может, на его языке это значило “доверься ему”? Я ведь спросила, стоит ли доверять клоуну.